Только тогда она осознала, как сильно надеялась, что в загадочном появлении листьев виновата злобная Пен.
Трисс осторожно села и откинула одеяло. На простыне вокруг нее было еще больше листьев, часть их забилась под ночную рубашку, и еще она увидела несколько соломинок. С пересохшим ртом она снова убрала весь мусор и подошла к туалетному столику за расческой. К своему удивлению, она обнаружила на зубцах остатки сухих листьев, хотя была уверена, что почистила расческу и на ней оставалась разве что пара ее волос. Она рассматривала расческу, и в ее голову закралось страшное подозрение.
Нет. Это невозможно. Она должна знать. Стряхнув листья, Трисс выдернула несколько волосков и положила их на расческу. Заставила себя отвернуться и смотрела в сторону, шепотом считая до трехсот. Потом снова взглянула на расческу, и ее сердце ушло в пятки. Волос не было. Вместо них были прожилки листа, сухие и более хрупкие, чем любое кружево.
«Листья в моих волосах, грязь на полу – я не принесла их откуда-то снаружи. И Пен не разбрасывала их по комнате. Это часть меня».
– Трисс бледна. Разве Трисс не слишком бледна? – звенел и звенел голос Пен за завтраком. – С Трисс все в порядке? Что сказал доктор? Ей надо прийти к нему еще раз?
Трисс сидела, аккуратно разрезая яйцо, и поймала себя на там, что почти ненавидит Пен. Предыдущая ночь была похожа на сон. По крайней мере, ее больше не мучил жуткий голод, но трудно чувствовать облегчение, вспоминая, как она проглотила куклу-половинку. Ей хотелось заплакать, но в глазах ощущалась какая-то клейкая масса. Ее одолевало воспоминание о листьях на расческе, и она подумала о письме Себастиана, спрятанном под матрасом.
Она с трудом следила за нитью разговора родителей. Отец должен был сегодня весь день работать и собирался уехать в Элчестер. Новый вокзал, который он спроектировал, вот-вот должны были закончить. Он был построен в форме пирамиды – дань моды на все египетское, пришедшей после открытия гробницы Тутанхамона год назад. Каким-то образом события десятилетней давности казались ветхой историей, но Древний Египет считался сейчас весьма актуальным.
– Боюсь, отпуск закончился, – вздохнул отец. – Они хотят, чтобы я приехал на место строительства и все одобрил, а это означает, что, если потом что-то пойдет не так, они смогут обвинить в своих ошибках меня. И конечно, когда главная постройка будет завершена, они хотят, чтобы я присутствовал на церемонии открытия и пресса могла сделать фотографии.
Церемония открытия подразумевала, что при помощи подъемного крана острую верхушку пирамиды водрузят на место, символизируя окончание строительства.
– Еще больше шума, – пробормотала мать Трисс голосом, в котором соединялись мученические интонации и гордость.
– Знаю, знаю, – отец улыбнулся ей. – Но осталось лишь четыре дня. Потом все закончится.
Трисс вздрогнула и затряслась. Эти слова настолько живо напомнили ей о ночном кошмаре, что ее охватил неконтролируемый ужас.
– Трисс! Что случилось? –