укол, наложить жгут, обработать сквозную рану, приступить к перевязке. А ещё ж сначала надо было раненого занести в медпункт, осмотреть. Руки помыть… Когда он успел? Получается, доставка вообще была почти мгновенной.
– Может, я с ума схожу? – предположил участковый.
– А кто сейчас нормальный? – опять подбодрил директор. – Вот меня хоть прямо сейчас можно в дурдом забирать.
– А танковым полком, – добавил подполковник, – вообще нормальный человек командовать не может.
Тут они оба повернулись к парторгу, и директор сказал:
– Так, ты, парторг, молчи. Тебе такие вещи не положено говорить.
Парторг и так молчал. Он был до такой степени подавлен услышанным, что сказать ничего не мог.
– Надо бы нам этого вампира как-то поблагодарить, раз он нам солдата спас, – сказал подполковник. – Но так, по-нашему, по-советски поблагодарить, без этой мистики гнилой. Я вот так думаю, у меня в машине хороший значок есть, советские танковые войска. Гражданским можно носить. Просто отличный значок. Может, ты, участковый, как-то бы передал ему от меня? А если у тебя галлюцинации, а скорее всего, так оно и есть, ну… не знаю. Мальчишке какому-нибудь отдашь.
Участковый кивнул, мол, да, конечно.
Глава 34. Подполковник едет в часть
Подполковник возвращался к себе, за окном машины проходили поля, хлеб уже убрали, на стерне паслись коровы, а пастух сидел в холодке под деревом у лесополосы, стреноженная лошадь стояла рядом, пощипывая стерню. Потом пошла бахча, арбузы.
Поля уходили от дороги ровными аккуратными полосами, довольно далеко, примерно на километр. По краям их шли оросительные каналы из бетона, приподнятые над землёй. Между полями – грунтовые дороги, чтобы автотранспорт мог подъехать к месту уборки.
Вот показалась хибара из досок, здесь жили корейцы. Они арендовали у совхоза поле, выращивали на нём лук и продавали на базаре. Эти корейцы были, по идее, мелкобуржуазной стихией. Но хибара из досок и сами корейцы, спины которых были хорошо видны на поле, плохо ассоциировались у подполковника со словом «буржуазия».
Подполковник был за границей и даже два раза. Но не на Западе, а в Азии и Африке. И корейцев, скорее, можно было отнести к тому, что он видел там во время своих поездок, а не к буржуазии, которую по советским рисункам подполковник представлял себе упитанной, с животиком, обязательно в цилиндре. Цилиндр символизировал чуждость буржуазии советским людям. Действительно, представить себе советского человека в цилиндре было совершенно невозможно. И большинство советских людей рождались и умирали, так и не увидев цилиндра нигде, кроме как в кино или в театре. Раньше, ещё до революции, в цилиндрах ходила образованная прослойка. Но советская власть в числе всего прочего ликвидировала и эту обидную для простых людей деталь. И теперь невозможно было представить себе, например, парторга в цилиндре.
Кстати, чего от него так чесноком несёт, интересно? Ведь не еврей же он! А сам подполковник? Как бы он выглядел в эполетах? Поджарый