в своем сущностном качестве выражающей постоянство, вечность и идентичность вещей и категории небытия, выражающей их временность и непрерывную трансформацию в нечто иное, преобразуется в конкретное работающее противоречие. Спор разрешается путем учета обеих крайностей. Получается универсальный философский метод, который позволяет иметь «цельную истину» о мире в его движении и развитии. Или, по другому, о движении и развитии всего, что существует.
Материалистическая диалектика, как ни раздражающе это звучит для представителей новой идеологической конъюнктуры, была, пожалуй, венцом классического метафизического (в смысле бытийности) философствования. Сколько-нибудь объективное отношение к истории идей требует сказать, что пока в науке ставилась задача как можно более полного отражения окружающей человека природы, пока не был открыт микромир и в мышлении можно было обходиться двузначной логикой, диалектическая философия была наиболее адекватным способом теоретического выражения бытия. Она вобрала в себя и разрешала все основные противоречия европейского сознания до его вступления в модернистскую стадию. И она устаревает, становится концом метафизики, оказываясь не у дел, по мере того как человечество от открытия и преобразования форм естественного мира переходит к проникновению вглубь материи и изобретению искусственной реальности. Диалектика утрачивает свое влияние вместе с заменой природы техникой, вещно-событийной среды информационно-знаковой, а образов и понятий моделями и символами. Если воспользоваться терминологией М. Хайдеггера, когда забвение бытия, имея в виду под ним прежде всего человеческое бытие-присутствие, его экранирование «поставом», из внутренней тенденции развития познания превращается в фактор повседневной жизни. Когда для ориентации в создаваемом мире нужны многозначные логики. В этих условиях классические методы мышления работают все хуже, даже предельно гибкие, диалектические. И чем они целостнее, универсальнее, тем меньше востребованы, ибо к ним «труднее поступиться». Снятые в них проблемы, противоречия вновь поднимают голову, перестраиваются и обостряются вплоть до, как видим, признания ошибкой всей истории человеческого духа.
В таком контексте внутри противоречия бытие-небытие, может быть без сознательного стремления к отказу от онтологии, но вполне определенно на первый план выходит понятие становления. Сначала на первый план, а потом все агрессивнее противопоставляется бытию, вытесняя его из противоречия вообще. Либо бытие, либо становление – так поворачивается вопрос об их соотношении. Опять как в древности, с той лишь разницей, что канат перетягивает Гераклит, а точнее, пожалуй, Кратил. Диалектика трансформируется в синергетику. Английское название известной книги И. Пригожина «From being to becoming» на русский язык переведено как «От существующего к возникающему». Переводчик интуитивно почувствовал в названии что-то опасное для традиционной философии и диалектики и постарался смягчить его смысл, который,