как плети руками, туловище с выступающим слегка животом и короткими ногами. Походка его напоминала прыгающего козлика, он как – то странно ставил ноги, при ходьбе выворачивая ступни, и потом резко отдергивал их от земли, как отдергивают руку от горячего. Особенно, это смешно смотрелось сзади, вкупе с жирной отвислой задницей. Лицо его оставляло желать лучшего. Поговорка «Мужик должен быть чуть красивее обезьяны» – была здесь уместна. Ничего не было в лице привлекательного. Узкие глаза с набрякшими веками казались от этого чуть воспаленными, курносый нос, толстые бесформенные губы при улыбке открывали кривые, здоровенные передние зубы и было непонятно, или от таких кривых, здоровенных зубов, верхняя губа была как надутая, либо сама по себе была такой толстенной, но эффект был « потрясающим». Подбородок, разделенный полоской посередине, сливался с короткой, толстой шеей, как бы обтянутой обручами, глубоко врезавщихся морщин. Дополняло картину ранняя лысина, а остатки редких волос по краям, подчеркивали торчащие в стороны уши.
– Акакий – представился он изумленной Лиле, взяв ее изящную ручку в свои холодные, как у лягушки лапы, галантно поцеловал. Лиля была так разочарована его внешностью, что с трудом выдавила из себя свое имя, брезгливо выдернув руку. «Фи» – сделала она знак Ирине, и та тут же позвала ее на кухню, якобы, помогать накрывать на стол.
– Фи! – повторила Лиля уже открыто.
– Да, не красавец, ну и что! Вот Игорь, какой был красавец, и что в итоге случилось! С лица воды не пить, как говорят. Страшненький, даже лучше, гулять не будет.
– Да уж, нашли жениха, охренеть! Лиля не разделяла оптимизма Ирины и старалась весь вечер выяснить, возможно ли как – нибудь повлиять на Ритку, и вернуть свои деньги. Кака самодовольно улыбался, ему нравилась Лиля, и он откровенно к ней клеился. Пытаясь произвести впечатление, он врал о разных влиятельных знакомых, делал не к месту намеки на левые деньги, имеющиеся у любого «нормального» мента. Себя он представлял в роли Эркюля Пуаро, не меньше. Но Лиля была не первый раз замужем, и могла отличить показуху от действительности. Она была очень начитанной дамой, шутки ее были умными, и для Каки не всегда понятными. Почти на каждый персонаж, она находила каламбур, цитату или пословицу. Ей нравились пословицы и поговорки, и она считала, что в них вложена многолетняя мудрость народа. Это был ее конек. Знакомые знали ее острый язык, и как говорила сама Лиля « язык мой, враг мой.» На Лилю, Кака не только не произвел впечатления, но показался ей жалким. И эти намеки о левых деньгах говорили о том, что женщины, которые были у него раньше, интересовались в большей степени деньгами, а не им. Кака был неухоженный, и нельзя было поверить, что он женат, или только вот вот разведен, женщины сразу заметили это. Видно он давно был не нужен своей жене, и вдобавок со своей невзрачной внешностью, вызывал больше жалости у женщин, чем интереса. Но либо Кака не понимал, что он не того поля ягода, либо решил воспользоваться сложившейся