бы поговорить о чем-нибудь. Быть может, рассказать, как у меня дела, или же, наоборот, послушать его.
Но такого человека не существовало.
Исподтишка начало закрадываться подозрение, что все-таки мать права. Я дичаю. Одиночество хорошо до тех пор, пока оно не начинает вас уродовать.
Поэтому часов в девять я сказал, что иду к друзьям.
– Дай мне их телефон, – крикнула вдогонку она.
В гостиной уже сидели ее гости и о чем-то переговаривались под мигание экрана. Меня проводили с легким интересом, кто-то на заднем плане произнес избитую фразу про то, как я вырос.
Я все равно их не помнил.
Дверь захлопнулась за мной в тот момент, когда мама поднялась, чтобы догнать и выпытать какую-нибудь информацию о моих несуществующих друзьях. Стремглав я слетел с лестницы и выбежал из подъезда. Вокруг расцвел колкий мороз, и я глубоко вдохнул.
Глаза болели от непрерывного сидения за компьютером, и заснеженный двор показался мне чуть ли не скриншотом с монитора. Потерев их, я медленно побрел вперед. Через пару минут понял, что не так уж и холодно. Везде переливались огни, а машины вытянулись в длинную гирлянду. Опять пробки.
На свой страх и риск я сунулся в ближайший супермаркет. Потому что на самом деле люблю такие магазины. Как ни странно, в окружении товаров и миллионов наименований я расслаблялся. Мог часами шататься меж рядами, разглядывая все подряд: от ароматических свечек до разновидностей сыров.
В супермаркетах существует иллюзия выбора. В абстрактном смысле это были поиски свободы, которая представала в виде йогуртов, подгузников и бутылок с пивом.
Так, посмеиваясь над собственными серьезными размышлениями и обезумевшими от праздника людьми, я дошел до винно-водочного отдела. В этом городе никто не требовал паспорт, достаточно было иметь хмурое небритое лицо. А в магазинчиках на окраинах водку и сигареты могли продать даже десятилетнему.
Но, вместо того чтобы напиться, я решил, что лучше пойду на дамбу. Мне не хотелось потом спьяну расшибиться на льду, хотя суицидники считают, что сочетание алого на белом смотрится выигрышно.
Так что я взял пару бутылок лимонада, какие-то крекеры и отправился в конец длинной очереди. Кишка из людей двигалась как в замедленной съемке, но торопиться было некуда. Надо пережить эту ночь, а потом… потом я что-нибудь придумаю.
На дамбу я добрался как раз к двенадцати. Я сел посередине, на мое любимое место, откуда открывался широкий обзор на весь город. Почему-то потеплело, и вдруг повеяло весной.
Невольно я вспомнил голубое небо, сливающееся с синим ледяным озером. То лето было хорошим. Хотя я не хотел это признавать.
Затем взгляд упал на мой невинный набор продуктов. Оказывается, я взял тот же лимонад, что мы пили с Сашей в последний день на озере. Бутылки утопали в песке, и это выглядело здорово. Я вскрыл горлышко и сделал глоток.
В этот момент небо разорвало от мириад искрящихся бликов. Салюты выстреливали со всех концов города. И в таком гнусном месте всем хотелось праздника. Даже