сиденье, в то самое место, справа от водителя, где обычно сидел Рафаэль Мамедович. Граната взорвалась, ударившись о бок бронированного автомобиля.
Подброшенный чудовищной силой взрыва автомобиль на мгновение замер, словно в нерешительности, и перевернулся на левый бок. Шедший сзади второй «Мерседес» охраны едва не врезался в него, но сумел остановиться, противно запищав при экстренном торможении. Развернувшись, подъехала первая машина. Посыпавшиеся из автомобилей охранники бросились к покалеченному автомобилю, пытаясь поставить его в нормальное положение. После третьей попытки это им удалось.
В салоне автомобиля все было в крови. Громко стонал водитель, у которого была разбита голова. Прямо на нем лежал охранник, превратившийся в кровавое месиво после прямого попадания гранаты. На заднем сиденье, неестественно откинув голову и замерев в какой-то непонятной усмешке, лежал Яков Аронович Гольдберг. Пульс не прощупывался. Он был мертв.
Когда из автомобиля начали доставать тело Рафаэля Багирова, он застонал, и все охранники радостно засуетились. Кажется, Христос или Аллах в этот раз чудом сохранил жизнь их руководителю. Хотя скорее Моисей, ибо на привычном месте Багирова сидел Яков Аронович Гольдберг, принявший основной удар на себя.
Не дожидаясь «скорой помощи», «БМВ» увез Багирова в больницу. А приехавшим милиционерам и врачам достались лишь два разорванных трупа и тяжело раненный водитель.
Глава 2
После возвращения из командировки начиналась обычная меланхолия и полное отсутствие желаний кого-либо видеть. В молодые годы у него наступал период так называемой «реанимации», когда после выполнения тяжелого задания тянуло на общение с людьми, на элементарное человеческое общение, когда не нужно притворяться и лгать. С годами он становился меланхоликом, более мрачным и замкнутым в себе. Может, потому, что так сложилась его судьба, вместившая в себя все сложности последних пятнадцати лет.
Сначала интересная работа, блестящие перспективы, зарубежные командировки и азарт новичка, впервые выдвинутого на самостоятельную работу. Затем постепенное разочарование, потери друзей, предательство некоторых из коллег. Потом тяжелое ранение в конце восемьдесят восьмого, когда он чудом остался жить. Три года он не был нужен никому. А потом его вызвали и подставили в сложной игре с американской разведкой. Это было накануне развала великой страны. Тогда он потерял женщину, которую любил.
Потом были новые задания и новые потери. Он постепенно ожесточился, превратился в меланхолика, стал более циничным и мрачным. Распад страны в одно мгновение превратил его из профессионального эксперта в подозрительное лицо другой национальности. Он стал гражданином другого государства, с болью осознавая, что навсегда потерял свою родину. Собственной, новой родине он уже был не нужен, на нем висел ярлык человека, сотрудничавшего с бывшими органами КГБ. Российские спецслужбы, ставшие наследниками центральных ведомств бывшего Союза, он интересовал лишь как платный наемник и неплохой специалист по решению сложных