Aber Sellenberg. Исповедь контрабандиста. Левобережье Днестра. Темная сторона Луны
часов дало себя знать. С правой ноги я врезал ему в промежность, он просел со всхлипом, и в этот момент я добавил ему по голове мячом.
На следующий день меня исключили из школы на две недели. Этим дядечкой оказался замполит дивизии. Понятно, что олимпиада накрылась медным тазом. Последствий для родителей не было, так как мой отчим был классным специалистом по восстановлению старых «Волг». И на олимпиаду в Дрезден поехал протеже нашего завуча – Аркадий, сын какой-то шишки. До сих пор помню его руки. Они все время были потными. Хотя парень по характеру был замечательный.
Но остановить меня было не так-то просто. Знания немецкого языка мне очень помогли. Я просто сел на поезд и поехал в Дрезден – город моей мечты. Кандидатуру они поменяли, но вот документы на претендентов-участников были отправлены раньше, и Аркадию пришлось везти новые с собой. Мою же фамилию никто не вычеркнул там до его приезда, да и причина замены немцам была не понятна. Так что оставили они меня в списках, но и его тоже включили.
Не занял я первого места, но третье стало моим по праву. А, как известно, победителей не судят. Авторитет школы №61 вырос, директору – благодарность, а меня восстановили в школе. Завуч же с тех пор под физику меня и подвела. В общем, знаний у меня по этому предмету было мало.
Глава вторая
Сразу после провала экзамена по физике ко мне подошел Влад Шатилов, поинтересовался успехами. Я рассказал, конечно, но на душе не полегчало. А он тоже жил в Германии, только в Ваймаре, и его отец выехал туда на замену из Рыбницы. Он хорошо знал моего деда. Так что взял Юрий Владимирович, да и пошел к начальнику училища – генерал-майору Еремчуку, который и был тем самым командиром полка в нашем городе, да вот вырос.
Вызвали меня на приемную комиссию. Захожу, генерала узнал сразу, он с моим дедом не раз на рыбалку ездил, да виду не подал. А он мне сразу в лоб: « – Ты, что ли внук Сушкова?»
– Я! – отвечаю.
– Служить хочешь? – спросил он
– Так точно! – отбарабанил я.
– Все! Иди и служи! – отрезал генерал.
Так я попал в седьмую роту Высшего военного инженерно – командного училища им. Маршала инженерных войск Харченко. И в 16-ть лет 30-го августа 1982 г. принял присягу на верность Родине. Служба шла без приключений, – зарядки, занятия, наряды. Это даже не напрягало. Ребята были разные, со всего Советского Союза, хохмили, как могли. Стою я как-то дневальным по роте в ночное время, а только-только нам выдали ПШ и теплое белье после перехода на зимнюю форму одежды. Подходит ко мне дежурный по роте сержант Чиж (тот еще хохмач) и говорит:
– Давай, бери нитку с иголкой и пошли!
Берем эти принадлежности и начинаем пришивать теплое белье, что на ребятах, к простыням и матрасам. А на утро команда:
– Рота, подъем!
Что тут началось! А Чиж стоит и за живот держится:
«– О-о, вот еще у одного