акт, наличие которого подтвердила экспертиза, алкоголь и, наконец, кокаин. Крутой коктейль… Для Корсаковой он оказался смертельным.
– Подождите, Витольд… Я не понимаю… Кокаин же нюхают? Или я ошибаюсь?
– Абсолютно верно, нюхают. Но! – Анзюлис прищурился и пристально посмотрел на Дятлова. – От этого повреждается при длительном употреблении перегородка в носу. Мы посмотрели. Перегородка Корсаковой целая. Это отражено в протоколе вскрытия.
– Значит, не нюхала? А зачем-то растворяла в вине?
– Или сыпанул кто-то, – ухмыльнулся Анзюлис. – Сколько угодно таких случаев, что потом не поймёшь – случайный передоз, суицид или подсыпал кто-то. Везде полно милых людей, которые любят убивать друг дружку из-за денег…
– Я хочу спросить ещё, Витольд, вот вы сказали – был половой акт…
– Несомненно, – Анзюлис небрежно махнул рукой.
– Вы извините, конечно… – осторожно сказал Дятлов, – я давно в следствии и знаю, как это делается. Ну, не сам акт, а экспертиза. Ну, и акт тоже. Поэтому я хочу спросить – в каких пределах, ну, какой предположительный временной интервал, плюс-минус – когда этот акт был у Корсаковой?
– Анализ осуществляется путём взятия пробы из влагалища, – не отказал себе в удовольствии сообщить подробности Анзюлис. – Сперма сохраняется там до трёх суток. Поэтому точнее сказать мы не можем. Может коитус имел место в тот самый вечер, а, может, и два дня назад.
– Какая интересная у вас работа, – пробормотал Дятлов. – У меня бабушка работала крановщицей. На козловом десятитонном кране. Проработала до шестидесяти пяти лет. Она даже не спускалась с него в обед, перекусывала там. А летом брала с собой две бутылки воды. Одну минералку, а вторую чтобы поливать ею металлические рычаги. Они сильно нагревались на солнце, так, что нельзя было прикоснуться. Бабушка говорила, что безумно любит свою работу. Так и говорила – «безумно». Но, чтобы я стал крановщиком на козловом кране, она не хотела. Сколько я её просил взять меня хоть раз на кран… Мне тогда было лет семь, и это была моя мечта – побывать в кабине того крана.
– Представьте себе моя работа интересная, – сказал Анзюлис. – Ко всему этому скоро привыкаешь. Ну, конечно, если нет природного отторжения. Кстати, у большинства людей это отторжение есть. Но это проявляется уже в мединституте. У медиков есть такая хохма – все врачи делятся на четыре группы. Первые знают всё, но не умеют ничего. Это терапевты. Вторые – не знают ничего, но умеют всё. Это хирурги. Третьи не знают ничего и не умеют ничего. Это психиатры. А вот четвёртые… Четвёртые знают всё и умеют всё. Это патологоанатомы. Но люди к ним попадают слишком поздно…
Глава 5
Она прошла под этим беззвёздным небом, нависшим над чёрной степью, уже довольно большое расстояние, но усталости не чувствовалось. Клубящийся серый свет постепенно стал приобретать неясные очертания, похожие на гигантские деревья, а через некоторое время