его не прощала. Он был перед всеми ними виноват: перед мамой, перед сестрой, и, главное, перед нею самой. Она считала, что он отравил ей детство и раннюю юность. Она не любила бывать дома, не приводила к себе друзей, ни на одну минуту не расслабилась в его присутствии, научилась скрывать свою жизнь, навсегда дома прикусила язык, закомплексовалась, замкнулась в себе, чувствовала себя непонятой, несчастной, загнанной… И это всё из-за него – шумного, крикливого, неумного, неглубокого, вздорного папаши, которого окружающие любили только потому, что совсем его не знали.
Такими Наташа родителей и запомнила: тонкую, умную, образованную, чуть отстранённую, не такую уж счастливую, любящую их маму, и хамоватого, эгоистичного, простецкого папу, сотканного, как сейчас говорят, из одних понтов, и озабоченного только собственным «я».
67-летняя Наташа, сидящая на людной автомобильной парковке в Вирджинии, тяжело вздохнула. Вспоминать отца ей было до сих пор тяжело. Она ничего ему не забыла. И хоть Наташа старалась никогда об этом не думать, но в том, что произошло с её 23-летней сестрой Татьяной, она тоже винила отца. Может не прямо, а косвенно, но это случилось из-за него. С той поры прошла целая жизнь, и видит бог, Наташа всегда гнала от себя неприятные воспоминания и мысли, но сегодня ей всё почему-то вспомнилось, хотя уже нечётко, словно сквозь дымку.
Таня встречалась с молодым человеком Виталием. По вечерам её никогда не было дома, и Наташа понятия не имела, где сестра была. Она училась на вечернем отделении Института тонкой химической технологии им. Губкина и работала на химическом заводе в лаборатории. Больше Наташа о ней ничего не знала. Химия её саму совершенно не интересовала. Зато Таня приносила домой какие-то песенники с переписанными её рукой самодеятельными песнями, которые они пели в походах, Наташа их тоже переписывала в свои тетрадки и считала себя через старшую сестру, которую она уважала, причастной к молодёжной культуре. Молодой человек Виталий приходил к ним очень редко, но Наташа его несколько раз видела и мнения не составила: ни плохой, ни хороший, ни рыба, ни мясо. Худой, угловатый, не очень-то красивый. В глубине души Наташа считала, что Таня была достойна большего. Потом Таня с Виталием поженились и стали жить у его матери. «Повезло Таньке, ушла из дома. Вот бы и мне так», – Наташа сестре завидовала. Вокруг женитьбы что-то происходило: то ли папе не нравился Танин муж, то ли Таня не поладила со свекровью, то ли у них с Виталием начались нелады? Наташа ни во что не встревала и не задавала взрослым вопросов. В те времена она всё ещё считала себя ребёнком, а их взрослыми. Впрочем, какой толк задавать вопросы, на них всё равно никто бы не ответил. У них в семье с Наташей на серьезные темы не разговаривали, наверное, считали глупой и незрелой, или просто оберегали от жизни. Таня приезжала домой к матери, когда отца не было дома, они о чем-то за закрытой дверью разговаривали, Наташа слышала возбужденный Танин голос, мать пыталась её успокоить, в чем-то убеждала. Из обрывков разговоров