худой значило для тебя быть особенной, – подытожила она. – И может быть, лучше тех, кто не был таким худым?
– Наверное, – медленно выговорила я.
Меня смутило то, что она так быстро догадалась о моем самом большом секрете, которым я ни с кем не делилась.
– Ну, хорошо, – сказала Грета. – А можешь ты на минуту представить, что все это никакого отношения не имеет к твоему весу и к еде? Может быть, все дело в твоей самоидентификации? В том, какой ты себя видишь? По воле обстоятельств ты чувствуешь себя не такой, как все, и мысль о том, что ты станешь одной из них, безумно пугает? Может быть, когда ты боялась набрать вес, все дело было в том, что ты боялась потерять себя?
– Может быть, – прошептала я, уставившись в пол.
– Твои мысли гораздо сильнее, чем ты полагаешь, Эмбер. Ты привыкла отождествлять худобу и превосходство над другими. Чувство собственной ценности и озабоченность внешним видом – все это настолько переплелось в твоем мозгу, что ты стала воспринимать это как одно целое. Нам нужно постараться и разделить эти две концепции, а потом научиться думать по-новому.
– Похоже, это будет весело, – сказала я, симулируя беззаботность, которой не чувствовала.
– Это не весело, – возразила Грета. – Но это вопрос жизни и смерти. Нам предстоит сосредоточиться не на том, чтобы ты набрала вес, а на поиске эмоционального и психического равновесия. На поиске нового и правильного подхода к определению «быть сильной». – Она снова сделала паузу. – Скажи мне кое-что. Ты хочешь умереть или выздороветь?
Я не знала, что ответить. Я подумала о родителях и о Тайлере, о том, какими они были напуганными, когда в первый раз увидели меня на больничной койке. Я знала, как они любили меня, и какими несчастными они будут, если мое сердце откажется функционировать. Я подумала о ненависти к себе, которая не оставляла меня, несмотря на то, сколько бы времени я обходилась без еды или какой бы маленькой ни была цифра на весах. И я почувствовала отчаяние и желание попросить о помощи.
– Я не хочу умереть, – прошептала я, сдерживая слезы.
– Очень хорошо, – сказала Грета. – Я тоже не хочу, чтобы ты умерла.
И так началось мое выздоровление. С приглашения Тайлера на выпускной бал и с мягких, но настойчивых увещеваний Греты. Сначала мне приходилось нелегко. Особенно после того, как я познакомилась с другими девочками в отделении и поняла, что на самом деле я не была какой-то особенной. Что я была для врачей просто еще одной из «тех дурочек», которые попали в ловушку из-за неуемного желания быть худыми. Мне пришлось заново переосмыслить то, что я думала о самой себе. Понять, что быть миниатюрной вовсе не означает быть лучше других, особенно если ты становишься такой худой, что у тебя начинают выпадать волосы, а внутренние органы перестают работать. Я постоянно должна была сражаться с желанием ограничить потребление пищи, потому что чем голоднее я была, тем сильнее себя чувствовала. Я страстно хотела снова почувствовать превосходство над другими девчонками, вспоминая, с какой завистью они