первым моим открытием как раз и было то, что ни гением, ни даже мало-мальски одаренной личностью мне родиться не довелось. Пусть и назвали меня гордым именем Эдуард, но был я тупей тупого, и с этим приходилось мириться. Кстати, в первый раз об этом мне сообщила все та же разудалая сестрица, когда я, будучи малолеткой, хотел блеснуть взрослостью и вполне самостоятельно поставил на кухонный огонь пластмассовую миску с супом. А что? Все что-нибудь ставили на плиту, и я поставил. Сам начерпал себе поварешкой из общей кастрюли, не пропустил ни гущи, ни ненавистной капусты – словом, сделал все честь по чести. Не учел одного, что грели каши-супы в посуде сугубо металлической. Понятно, что все у меня тут же расплавилось, суп залил конфорки, кухня наполнилась чадом и паром. Расстроился я страшно, стоял возле плиты и ревел. Тогда-то Галка и назвала меня тупым. Это у нее просто сорвалось с языка, но со временем я понял, что она права. Факт был скверный и до жути печальный, но я действительно считал не так быстро, как другие, соображал куда медленнее, а, читая вслух, то и дело запинался и путал строки.
Однако за первым открытием последовало второе, во многом меня утешившее. Вконец утомленный осознанием собственной тупости, я как-то решил, что и шут с ним! Ну, то есть, со мной, значит. Что тупость вовсе не повод, чтобы ходить как в воду опущенным. В том смысле, что ни вешаться, ни страдать из-за этого не стоило. Потому как, во-первых, не та это причина, чтобы изводить себя сутками напролет, а во-вторых, тупость оказалась бедой совсем даже не безнадежной. Честно-честно! Все равно как та же трагедия у толстой Ксюхи. Она ведь не просто так за парнями шастала – тоже совершила свое маленькое открытие. Другие-то стресс булочками да конфетами заедают, а она как-то сообразила, что участвуя в акциях нашей пацанвы, теряет аппетит начисто. «Измененное качество жизни угнетает желудочно-кишечную активность» – так она это сформулировала. Я-то, помнится, пробовал в очередной раз ее отвадить, а она, расплакавшись, все мне и выложила. Еще и призналась, что с некоторых пор запала на Серегу Тишулина. Так что выставить ее вон из нашей компании у меня просто не хватило наглости. Понятно, и не сдал никому – может, потому что признал за свою. Серега – Серегой, но ее булимия вполне была сравнима с моей тупостью, и перед приятелями я Ксюху не раз отмазывал, практически закрепив в нашей команде, как наблюдателя и безотказного помощника. Еще и благодарен ей был, поскольку именно Ксюхин пример подсказал мне, как можно бороться с тупостью. Она, значит, свою булимию лечила сверхактивной недевчоночьей жизнью, я же вместо штурма избрал тактику терпеливой осады. И не всех крепостей разом, а лишь тех, что казались мне главными и желанными. Я даже тетрадку особую завел, куда выписывал советы для тупых…
– Ой, забыла! – отлипшая от зеркала Галка обернулась ко мне. – Эдька, рейсфедер положи, пожалуйста.
– Сама