Чувством юмора девушка не обладала, а из уст мужика, поддатого, грубого, с лицом, слепленным из сырой, непромятой глины, и вовсе не могла воспринять каких-либо шуток. Она слышала только окрик и, если бы не смешливая Алка, бросилась бы сама грузить пустые ящики на тележку.
По тротуару шла тетка с объемистой, но судя по тому, как она ею помахивала, пустой сумкой. На лице читалось разочарование, маленькие губы вытянулись в нитку. Выглядела тетка как рыбак, возвращавшийся ни с чем с промысла, сожалевший о потерянном дне и завидовавший более счастливым товарищам. Поравнявшись с лотком, она ревниво взглянула на пустую тару и спросила:
– А что продавали?
Обращалась она к Алке, но у Сергея неожиданно вырвалось:
– А вам-то какая теперь разница?
– Да нет, я вот смотрю, может, после обеда опять продавать будете, – смиренно ответила женщина.
– Вот приходите после обеда и увидите! – задиристо сказал Сергей.
– А чем торговать-то будете? – спросила женщина.
Она и впрямь держалась как заядлый рыбак, который терпеливо сносил издевки и настырно выуживал подсказки о времени и месте нового лова.
– Что привезут, тем и буду торговать, – сказала Алка. – Это ребятам виднее, чего они там наразгружали с базы.
Женщина посмотрела на Сергея и дядю Сашу и голосом, не питавшим надежды, спросила:
– Ну, серьезно, товарищи, после обеда что будет?
– Тихий час, – ответил Сергей.
– Бананы, мать, бананы будут, – сказал дядя Саша.
– Нет, ну я серьезно спрашиваю, а вам все шутки шутить.
Решив, что тратит время впустую, она побрела дальше.
– Вот народ! Видал?! Как ни скажи, все плохо! – с обидой воскликнул дядя Саша и, добавив парочку крепких слов, покатил тележку с пустой тарой к рынку.
Сергей шел рядом, придерживая столик и весы, водруженные на шаткую конструкцию из ящиков. Алка вышагивала впереди, сунув руки в карманы, отчего халат туго обтянул ее фигуру и при каждом движении подчеркивал соблазнительные формы.
– Хватит жопой вилять! – крикнул дядя Саша.
Ира брела как проданная в рабство невольница.
– Ну как прошло? – с участием спросил Сергей.
Она оглянулась на него, но сразу же отвела взгляд, отвернулась и шла молча, словно осуждала его за то, что он освоился здесь и принял местные правила игры. Сергей не обиделся, чувство превосходства над Ирой и Леной согревало его самолюбие. Впрочем, в душе Морозов честно признавал: он рад, что ему не придется стоять за лотком.
У Алки с Ирой тоже получился излишек. Сергей вышел на крыльцо, не дождавшись дележки, не хотелось ему, чтобы Алка уязвила его, подкинув рубль дяде Саше, а его словно и не заметив, как давеча сделала Купчиха.
На улице, он вдруг вспомнил, что Татьяна ничего не оставила Виктору Семеновичу. «Рубль положен грузчику, остальное наше».
А как же директор, спросил себя