Александра. Блаженная земли Истринской. Ирина Рубашкина

ладно, подошли к дому тетки Мавры в Сафонихе, я постучалась в окошечко. Выходят Сашенька и тетка Мавра.

      Сашенька:

      – А какая к нам хорошая гостья пришла!

      Берет за руку меня, а на сестру и не глядит:

      – А тебе здесь делать нечего, у нас не бардашный дом.

      Вишь, она песню пела!

      Села сестра на завалинку, стала ждать на улице. А меня в дом привели, самовар ставят. Стали мы чай пить. Сашенька села напротив меня. Тетка Мавра – чего подать, чего принести, – сидит с краешку, слушает, что скажет Сашенька.

      – Ох, да! Ворота-то широкие, а двери-то узкие. Да ничего, Бог милостив. Господь даст, через три дня домой придет.

      А я ведь еще ничего не говорила Сашеньке, зачем мы с сестрой к ней пришли!

      Тетка Мавра мне:

      – Манюшка, чего пришла-то?

      – Да вот, Платон, говорю, сестрин муж, три месяца слуху не дает.

      Тетка Мавра растолковала Сашины слова:

      – Ты вот что скажи Фёколке: ворота широкие, а двери узкие – это значит он в плену. А через три дня домой придет. Так и скажи сестре, пусть через три дня его ждет! Сашенька чаем меня напоила и благословила:

      – Ты ступай, ступай с Богом!

      На обратной дороге сестра спрашивает:

      – Маньк!

      – А?

      – Что Сашенька-то сказала? Слуху нет о Платоне?

      – Нет. А Сашенька вот что сказала: «Бог милостив. Через три дня домой придет».

      – У-у, какая болтовня… Три месяца слуху никакого не дает, а уж через три дня домой явится?!

      Опять нисколько не поверила. Ну ладно. Проходит день, второй, а на третий – бежит Фёколка к моей матери. – Мам! – она ее тоже матерью звала.

      – Что?

      – Вот я Маньке-то не поверила, а Платон-то вчера вечером и пришел!

      – Вот ведь ты, Фёколка, какая! Зачем не поверила? Ты куда взяла девочку с собой? К Сашеньке!

      Я: – Да, мам, она шла и песню ворчала всю дорогу. Вот Сашенька ее в дом и не пустила.