ходили свое обычное тик-так. Но иногда эти нежные, еле слышные постукивания звучали как предупреждающие донн-донн, и это случалось, когда девушка тратила минуты на болтовню с подругами или часами мерила одежду, а наряжаться она любила. На что еще можно потратить время, если его и так много? На изучение прыща, выскочившего на лбу.
– Когда станешь старенькой, вспомнишь, как бездарно потратила сто тысяч миллионов минут, рисуя то один глупый глаз, то второй, – вздохнули часы. – «Не думай о секундах свысока» правильно пел дедушка Кобзон по радио, мне о нем еще твоя бабушка рассказывала.
– Аха, – возражала Айка. – Через горы прожитых лет я уже научусь управлять персональным самолетом, прозрачным, как кабина канатной дороги на Кок-тобе2. Я в ней буду сидеть важной кралей в кожаной куртке, главное, чтобы не было целлюлита на задней стороне крутого бедра, хотя не думаю, что меня это будет все еще беспокоить. Старость должна быть яркой, как апофеоз, – решила девушка окончательно и пририсовала летящей над тянь-шаньскими елями бабушке белый парашют за спиной.
– Жизнь моя, иль ты приснилась мне, – вздохнет эта бабушка, пролетая над гнездом кукушки. И добавит словами того же фильма про гнездо:
– Ну я хотя бы попробовала.
Часы продолжали нервно тикать, как будто их кто-то спрашивает.
Ложе
«Я узнаю, что состарилась, когда начну считать цветы в подаренных мне букетах, – подумала девушка. – Ведь когда любят, их дарят миллион. И обсыпают ими какое-то ложе: «Лепестками алых роооз твое ложе застелюююю!» Так, наверное, и сделал тот парень в цветочном магазине: он приехал к концу рабочего дня забрать мешок розовых лепестков, они вечером, говорят, намного дешевле.
Вторая часть
Граф с конюшней
Подруга пригласила Айку отметить день рождения в модном клубе. Там среди множества танцующих и беззаботных людей выделялся крепкий парень выше среднего ростом – у него была особенная посадка головы, он был в костюме и пил коньяк у барной стойки с друзьями. Такой хорошо смотрелся бы на фоне интерьеров банков, инвестиционных компаний или переговорных комнат.
– Чистый граф, – отметила его уверенную спину подруга.
– Со своей конюшней, – засмеялась другая.
– И глаза с улыбкой тоже из дворца, – добавила Айка и отвернулась, а он в ответ пригласил ее на медленный танец, достаточно медленный, чтобы вдохнуть и выдохнуть: «Ах».
Вернувшись домой, она еще пару минут (часы засекали) покружилась по комнате, выпила кефир и состроила зеркалу мину, вспомнив, как прищемила дверцей такси платье, и «графу» пришлось открыть и закрыть дверцу снова. Потом посмотрела недоверчиво на свое отражение в зеркале, повернулась в профиль, чтобы лучше разглядеть горбинку на носу, вздохнула, вспомнила Его глаза и легла спать.
Теперь не только зеркалу, но даже голове деревянного коня на шкафу стало понятно: глаза того парня похожи на теплое бархатное одеяло-корпеше3, оно лежит сейчас на голубом диване