будто считал женщину сумасшедшей хиппи или кем-нибудь в этом роде. Но я так не думала. У меня перед глазами стоял ее страдающий образ; запомнилось, как она убирала волосы от лица. Мне казалось, что она горевала. Такого я видела достаточно.
Синтия энергично кивала. Потом все отвернулись от меня, а ветер и дождь так разошлись, что больше вопросов я задавать не могла. Только Дэйви то и дело оборачивался ко мне и даже вытягивал шею. Его синие глаза блестели на осеннем солнце.
Потом я увидела, что Джек оставил у меня на руке синяки. Я их заметила, когда принимала душ.
– Ты ее тоже знал? – спросила я у Джека, когда мы были с ним одни.
Мы стояли на террасе, солнце садилось за прудом. «Замковый ров», – подразнила я Джека при первом приезде, и он застенчиво улыбнулся.
– Кого? – переспросил он, оборачиваясь. Джек пил сок, и его пальцы оставили на стакане следы. – Восхитительно, клубничный сок.
– Женщину у озера.
– А! Знал, да.
Я ждала. Он теребил волосы.
– В эти юридические дела были втянуты мы все. Просто ужас. По сути, папа отобрал кусок ее земли под свою фабрику. Это… она реагировала очень эмоционально.
– Не без причины, – заметила я.
– Да. Но мы создали кучу рабочих мест. Во время экономического спада, – продолжал Джек. – Хотя это было действительно ужасно. У меня из-за нее душа болела.
– Она тебя узнала.
– Да. Пока шло дело, она будто именно ко мне обращалась. Думала, что я ей сочувствую – тем более что так и было. Травматично вышло для всех.
– Похоже на то.
Мы замолкли.
– А был только Бен? – Джек глядел на меня искоса, поднося стакан ко рту.
– Только Бен?
– Из бывших, – он говорил обычным тоном, но, видя, что я насторожилась, добавил: – До меня вдруг дошло, что ни разу не спрашивал об этом.
– Да, – ответила я. – По сути, да. Настоящего бойфренда у меня до него не было. Мы были молоды. А у тебя?
– Никого серьезного. Ничего такого, как сейчас.
– Как что? – спросила я, зная, что напрашиваюсь на комплимент. Я ждала, что он свернет разговор на ребенка, поскольку это куда серьезнее, чем все прошлое.
Он так не сделал, а ответил, глядя на меня:
– Любовь.
– Никого до меня не любил? – спросила я, не в силах перестать улыбаться.
– Так – нет. – Он опустил глаза, ковыряя бетонный пол босой ногой. – Ты – необыкновенная.
Собаки во дворе бегали по лужам под прохладным осенним солнцем.
– А ты собачник? – Я все еще улыбалась.
– На самом деле нет. У нас всегда были кошки. И я хотел еще кошек. Они, кстати, ловили крыс.
– Тогда почему теперь собак держите? – Я гладила двумя пальцами шелковое ухо Моцарта. Интересно, подумала я лениво, будет ли так делать Уолли, когда ему будет год? Или два?
– Мы… не знаю. Просто завели собак несколько лет назад. Без причины.
Сказал так быстро, будто чуть не проговорился о том, о чем следовало молчать.
Мы все не ложились