новой биполярностью, так как связи основных стран не-Запада и их зависимость от США и ЕС намного превышают их связи и зависимость друг от друга. Структуру грядущей полицентричности академик усматривает в том, что перед лицом внутренних и общемировых проблем все ведущие игроки обречены на мирные отношения друг с другом. В частности, США будут вынуждены учитывать реалии взаимозависимости, Китаю придется принять во внимание, что силовое поведение может сплотить против него соседние страны, а Россия, сохраняя свои традиции, должна вернуться на европейский путь [Россия в глобальной политике, 2015, с. 19–37]. Противоположной точки зрения придерживается Янь Сюетун, который настаивает, что мир движется к биполярной системе США – КНР, хотя будут продолжаться процессы становления других центров мировой геополитики [Xuetong, 2012].
Со своей стороны А. Цыганков считает, что формирование действительно полицентричного мира «откладывается» на период глобальной неопределенности, который, скорее всего, «продлится не одно десятилетие и окажется наиболее опасным со времени окончания Второй мировой войны» [Россия в глобальной политике, 2015, с. 107–119].
Другие полагают, что будущее не за полицентричным, а за бесполярным миром. Сегодня ни одна страна не обладает достаточными ресурсами для диктата своей воли. Америка перестает быть гегемоном. Запад утрачивает лидирующие позиции в мировой политике, по крайней мере значительную их часть. В результате происходит неуклонное перемещение центра мирового влияния от Запада – США и Европы – на Восток, к Китаю, странам ЮВА, Бразилии и, возможно, России, в результате чего формируется бесполюсный мир [Баталов, 2012].
«Так или иначе, – пишет А. Безруков, – если Россия устоит до 2020 года, если все попытки ее противников не приведут к экономическому коллапсу, хаосу и распаду страны, то можно будет с уверенностью сказать, что доминированию Запада пришел конец. Это значит, что международные отношения официально вступят в новую эру» [Россия и мир, 2015, с. 27].
Таким образом, в обеих странах реальная конфигурация соотношения сил в глобальной политической системе закономерно видоизменяется, проходя через призму интерпретации стратегического положения страны в мировой иерархии власти, важнейших аспектов ее исторического и культурного опыта, а также идейно-теоретических предпочтений авторов. При этом критический анализ доминирующих западных теорий сочетается с заимствованием некоторых из них (например, «мягкой силы», «международного общества», глобального гражданского общества) с целью переосмысления в ином социокультурном контексте и использования в качестве инструмента продвижения собственных взглядов.
В международных исследованиях китайских и российских ученых наблюдаются как близкие положения, связанные с общностью ряда факторов глобального геополитического свойства и характером взаимных отношений, так и различия, обусловленные региональными особенностями, традициями