плечами Афанасий Степанович. – Вы же были, наверно, в пионерских лагерях. «Взвейтесь кострами, синие ночи, мы пионеры – дети рабочих», – неприятным фальцетом пропел он и, вздохнув, добавил: – Какое время было прекрасное. В общем, берите все, что хотите, но не больше одной сумки или рюкзака. Еду брать не надо, спиртное тем более. Считайте, что вы выступаете в поход. Вы ведь бывший десантник, – обратился он к Славе, – знаете, что обычно требуется в походе. И не забудьте взять свои личные документы. Надеюсь, они у вас в порядке?
– Ясно, – сказал Слава, посмотрев на своих товарищей.
– О нашем разговоре не должен знать никто, – предостерегающе сказал Афанасий Степанович, – ни любимая женщина, ни родные, ни друзья. Вам доверяют важное дело, а болтунов мы не любим. Если кто-нибудь вздумает проболтаться, пусть сразу вешается на первом суку, иначе мы отрежем болтуну его длинный язык. – Он выразительно посмотрел на молодых людей, сидевших напротив него.
– Не пугай, папаша, – выдохнул Коля, – мы уже пуганые.
– А я не пугаю. Пугаю я по-другому, гораздо страшнее. Я просто предупреждаю. Если кто-нибудь из вас не хочет получить такие деньги или тем более сомневается в своих силах, пусть останется дома. Мы это скорее поймем. Потом, на трассе, сходить уже не позволим никому. Надеюсь, это вы осознали? – Он опять посмотрел на всех троих парней, сидевших перед ним, и стукнул ладонью по столу. – Вот и все, – сказал Афанасий Степанович напоследок, – наш разговор закончен. Можете уходить. До свидания. Ужин оплачу.
Они поднялись. Коля явно хотел еще что-то спросить, но Кирилл толкнул его в бок, не давая раскрыть рта. Они кивнули на прощание и гуськом вышли из ресторана.
– Быдло, – поморщился Афанасий Степанович, – я специально пригласил их в этот ресторан, чтобы они смотрелись здесь как грязные пятна на чистой скатерти. Настоящее быдло. – Жестом руки он подозвал официанта. – Все убрать, – поморщившись, приказал он, – и очень быстро. – Константин почти не притрагивался к своему блюду. – Выпьем кофе, – предложил Афанасий Степанович, убирая в карман скэллер, искажающий любую магнитную запись в радиусе двадцати пяти метров. Цапов не произнес ни слова, словно все шло по заранее расписанному сценарию. Кофе они выпили в полном молчании. И лишь затем вышли из ресторана, при этом выходивший последним Цапов, не глядя на счет, просто оставил на столе триста долларов.
Уже сидя в роскошном «Мерседесе», за рулем которого находился личный телохранитель Афанасия Степановича, он, наклонившись, тихо спросил:
– Вы им доверяете? – Афанасий Степанович снова достал из кармана скэллер. Проверил его. И лишь затем негромко сказал:
– Разумеется, нет.
– К чему тогда эти эксперименты? – не понял Цапов.
– Логика игры, – усмехнулся Афанасий Степанович, – мы уже давно подозреваем, что Горелого умело ведут сотрудники МУРа. У него было несколько очевидных промахов и провалов, которые логически невозможно объяснить. Конечно, у него должен сидеть агент уголовного розыска. Но вычислять его путем сложных комбинаций, разыскивать, а потом убирать –