внизу, по замковому двору, и в нашем просторном зале было слышно, как они придумывают себе игры: девочки играли в классики прямо на мостовой, и вот уже одна подвернула себе ногу, и весь двор огласил её пронзительный крик.
«Сердце кровью обливается, – сказала Женщина в зеленом. – Пусть бы лучше нас мучали, но детей-то зачем?»
Мальчишки внизу крутились вокруг Часовой. Интересно, разрешила она им прикоснуться к Фаллическому Символу? К тому, что мечтает иметь каждый мальчик – чтобы убивать врагов, придуманных для него взрослыми.
Блондинчик, который цеплялся к Босой, чувствовал себя самым осведомлённым во всём, что касается террористок – как-никак, он был знаком с главной бандиткой лучше всех, говорил с ней, прикасался и – мы все ему почему-то поверили – знал женскую психологию. План Блондинчика был следующий: он попытается соблазнить Аленького Цветочка. «Это нетрудно, – убеждал он, презрительно скривив губы. – Пусть только зайдет». Будто услышав эти слова, Аленький Цветочек вошла в комнату и объявила, что мы можем по одному сходить в туалет, который находился прямо за дверью.
«Всё продумали, – проворчал Отставник. – План, я смотрю, не здесь разработан. Бабы сами не додумались бы…»
«Я первый, если вы не против», – Блондинчик, ухмыляясь, неторопливо вышел. А вернувшись, объявил, что все они лесбиянки вонючие. Особенно Босая.
«Я бы её научил искусству любви, – сказал он, разглядывая свое отражение в стеклянном кубе, где лежали книги в кожаных переплётах. – Бля буду, я её научу!»
И в глазах его выступили слёзы.
Немцу, казалось, всё это приносило невероятное удовольствие. «Пиф-паф, – повторял он то и дело со смехом, наставив на нас палец. – Эти девушки нас всех пиф-паф! Эй, Шпецль, ты будешь первый. И никто не узнайт, где могилька твоя… Я напишу твоей женщине. Даю слово».
Закатив глаза и покачиваясь, Шпецль сидел в углу на стуле. От него уже давно не было слышно ни слова.
«Это и ест твой план, герр Шпецль, – веселился Кунце. – Сидит бичок, качается. Пока настоящие мужчины думать про спасенье. Австрия никогда не умел воевать!»
И Кунце показал нам на отсутствующую, безучастную фигуру Шпецля и расхохотался.
Настала и моя очередь посетить туалет. Я шёл последним. Аленький Цветочек осталась в коридоре, посмотрев на меня безо всякого любопытства. Фаллический Символ тускло поблескивал в руках этой женщины с тяжелыми челюстями и большими ушами. Я почему-то кивнул ей и зашёл. Убежать из туалета не было никакой возможности – там не было ни окон, ни дверей в смежные помещения. Просто маленькая комнатка, туалет для персонала. Когда за мной закрылась дверь, я почувствовал себя замурованным в замковой стене. Я достал сигарету и закурил. Удивительно: что-то мне мешало курить там, в большом зале с массивным столом, где когда-то, наверное, лежали дорогие фарфоровые трубки и стояли пепельницы на полсотни курильщиков.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен