А, может, это не было трудностью?… Помню только радость родителей от общения со мной-малышкой.
Ещё глубже по линии времени назад: в коляске чувствовала себя счастливым карапузом, которому родители улыбались, совали погремушки, что-то лопотали…
Вспомнила первые минуты рождения – трудные усилия при проходе, радость продвижения, вздох освобождения, но тут же – лёгкие мурашки от прохладного воздуха (по сравнению с утробой) и недоумение от действий персонала (ожидалось больше ласковости и комфортности нового для меня мира). Попищала-повозмущалась, но на расстоянии чувствовала связь с родным теплом мамы, и постепенно успокоилась. Приходилось смиряться с ненавистным пеленанием… (Зато я знала, что скоро меня прижмут к любимой и вкусной груди…) Наверное, именно с тех пор не выношу всякие ограничения. Очень я получилась правильная, но свободолюбивая.
В самой утробе мне было тепло и приятно. Меня любили и мама, и отец, со мной разговаривали. Но я ярко ощущала и всю мамину озабоченность другими делами, заботой о старших детях, какие-то выяснения с отцом, какие-то ещё непонятные мне заботы земного проживания…
В общении же со мной они излучали только любовь и заботу. Какой же я счастливый ребёнок! Я пришла в это воплощение, чтобы ощутить любовь и заботу родителей обо мне. Это я планировала ТАМ, выбирая себе в матери женщину с такой необыкновенной внутренней нежностью и мечтательностью, такую заботливую и свободолюбивую. И такого отца – военного офицера, настоящего мужчину, со всеми земными мужскими интересами, заботливого и умеющего содержать семью.
Мама и я
Намерение: воплощения, где я уже встречалась с мамой.
Оказываюсь в сцене, где я – молодой древнерусский воин в шлеме, который стоит на одном колене и целует руки своей любимой девушки, которая светится той самой энергией нежности (это моя мать!). Я-воин ухожу в поход, а её родители прочат ей другого жениха, более обеспеченного, – сына начальника поселения. Девушка давно знает и любит меня, но она скромна и смиренна, перечить воле родителей не смеет.
Её отец (мой отец в этой жизни!) наигранно строг и суров со мной, но внутри меня принимает, любит. Дочь же свою любит неизмеримо больше и хочет ей счастья в своём земном понимании: главное по его суждению – не любовь, а достаток, а потому рад, что к ней сватается сын начальника…
Это он, её отец-коновод, разрешил мне проститься с моей любимой перед походом. И даже говорил в утешение мне, что доля воина для меня – важнее любви и женитьбы, что я найду себе много мужских военных приключений и благополучно забуду о своей неудавшейся любви…
Кто же я, этот воин? Вижу себя светлорусым кудрявым мальчонкой 5 лет, который бегает босиком вдоль поля зрелой ржи. Я – крестьянский сын, мои родители много и тяжело трудятся. У меня есть старшие братья и младшая сестрёнка. Меня вскоре отдадут в поселение для обучения воинскому ремеслу.
В 15 лет я вижу себя юношей, который обучается