устроить самосуд, заподозрив любого из одаренных в причинении вреда кому-либо. Конечно, присутствовали в городе и имперские стражники, но на действия Ордена закрывали глаза в большинстве случаев. Сильные маги давно покинули Аринкай, а слабые своих способностей лишний раз не демонстрировали. Мама, как и я, служителей Ордена недолюбливала, а вот дядя регулярно посещал их проповеди и нередко понукал маму за то, что та была замужем за магом. Меня это злило неимоверно, отца я любила, но высказывать свое мнение не решалась, поскольку в поместье дяди мы были на правах приживалок. Положение более чем унизительное, поэтому не слишком долго раздумывала, сбегая из дома.
Принять ванну хотелось незамедлительно, но Лаэш подошла к двери, ведущей в коридор, и жестом велела идти за ней. Судя по всему, говорить мертвая девушка не могла, но компенсировала невербальным общением, отчаянно жестикулируя и поторапливая меня.
За соседней дверью обнаружился кабинет с письменным столом и мягким креслом, и библиотека. Книги моментально завладели моим вниманием. Я осторожно погладила кожаные корешки древних фолиантов. Лаэш замахала руками и всем своим мертвым телом показывала, что я могу чувствовать себя как дома. Подошла к стеллажу с книгами, выхватила одну и всучила мне.
«Живое мертвое» – прочитала я название книги.
– Мне нужно это прочитать? – спросила у мертвой девушки.
Она кивнула.
Когда Лаэш все-таки покинула меня, я отправилась в ванну, сняла грязное и местами порванное платье и пальцами прикоснулась к повязке на груди. Бинт, пропитанный кровью, почернел, и от него исходил неприятный запах. Приблизилась к зеркалу и сняла повязку. Рана, хоть и выглядела неглубокой, совсем не затянулась, сочилась темной кровью и выглядела жутковато. Края почернели, а в глубине виднелось что-то белое, видимо осколки кости. Удивительно, что боли ощущала совсем, но, когда меня осматривали лекари, мама предупреждала, чтоб я помалкивала, не говорила, что не чувствую боли в месте ранения. Если бы о незаживающей ране узнали в Ордене Света, меня в лучшем случае ждал бы лепрозорий, а в худшем – сожжение на костре. Вообще, никогда не знаешь, чего ожидать от Ордена, если они сталкиваются с чем-то необычным.
Сначала промыла рану, а потом опустилась в наполненную ванну целиком. Все познается в сравнении. Вот и первая возможность нормально помыться воспринималась как величайшее блаженство.
***
Два дня меня никто не беспокоил, не мешая наслаждаться покоем и чтением. В Аринкае от меня постоянно что-то требовали. Служанка будила по утрам столь бесцеремонно, будто я сама у нее находилась в услужении, дядя придирался к моим манерам, почем зря, в столице более свободные нравы. Он постоянно представлял меня тем или иным высокопоставленным гостям, требуя опущенного к полу скромного взгляда и всецелого выражения покорности, видимо, надеясь