весь вчерашний день ходил… «No me hágas cáso»… скончался по дороге… можно сказать, в Еврейском госпитале… пролита кровь на американца… волочащего за собой свет и воду… Матрос так скурвился где-то в серой плоти… Он сидит себе на нуле… Я кивнул на Ниньо Пердидо, его кофе опаздывает на три часа… Они все уехали и прислали бумаги… Мертвец выпишет тебе как миленький… Входят vecinos… Зафрахтованные запахи прямокишечной слизи пошли ко дну неподалеку от Англии, и с ними все рассветные запахи далеких пальцев… Немного погодя я пошел к вашему консулу. Он подарил мне мексиканца после его смерти… Пять раз в пыли мы поставили палку… с мыльными пузырями отнятия, перечеркнутыми тысячью наркоманских ночей… А вскоре полукарты вошли при свечах… Оккупация… Слабеют джанковые связи… Держись… Билл Гейне сидит в Желтой Лихорадке… разглядывая непристойные картинки ненадежные как потолочный вентилятор мы дурили рассвет и поставили палку в пошлом запахе прямокишечной слизи и карболового мыла… гримасу эту я уже видел – может, на пустыре… волочащем за собой лампы и провода… «Вы ебучие нетерпеливые и жадные джанки!»… захоронение на Американском кладбище. «Quédase con su medicina»… девица орет на Ниньо Пердидо… Они все уехали через дом в туземном квартале… «Получше ты мне ничего не мог написать? Уехал… Можешь искать где угодно».
Бесполезно. No bueno.
2. Кто я такой, чтобы осуждать?
Вы не поверите, насколько накалена была обстановка, когда я покинул Штаты… Я знал, что уж этот барыга никакого дерьма при себе держать не будет, он попросту свалит его на конвейер… разольет эту мочу по бутылкам и пустит своим клиентам по обслуживаемому им маршруту десять-двадцать гран сверх того, что поглощает сам, а если легавые их застукают, они запросто выдадут себя за дегенератов… Короче, Док Бенвей оценил ситуацию и выдал такую оригинальную идею:
– Однажды в верховьях Бабуиновой Задницы меня ужалил скорпион… ощущение не так уж отличается от раскумарки… Хммм.
Вот он и импортирует некую особую породу скорпионов, откармливает их металлической мукой, скорпионы приобретают фосфоресцирующую голубую окраску и принимаются жутко вонять, а он говорит: «Теперь надо подобрать достойный сосуд»… Вот мы и выкуриваем из берлоги одного старого нембутальшика, сажаем на него скорпиона, а он вроде как синеет и прямо на глазах раскумаривается до состояния металла… Эти скорпионы научились перемещаться по радарному лучу и обслуживать клиентов только после того, как Док получал капусту… Пока так и продолжалось, все было на высшем уровне, никакого стрёма… Однако все эти скорпионовые джанки в темноте стали светиться, а не получи они вовремя своей раскумарки – и вовсе превращались в скорпионов… Тут уж запахло жареным, и пришлось сматываться под видом молодых джанки, собравшихся в Лексингтон… Называться мы решили Биллом и Джонни, но имена эти то и дело менялись местами, к примеру, в один день я просыпался Биллом, а в другой – Джонни… Короче, попадаем мы в купе поезда, на ломках нас бьет колотун, в глазах слезы и жжение, и тут как заноет у меня в промежности от сексуальной голодухи, наклоняюсь я, опираюсь руками о стену и гляжу