коннетабля Парижа был не менее диковинным, чем у московского. Разве что, пожалуй, более упорядоченным, спланированным. Эта комната сама походила на маленькую выставку, разбитую на отдельные секции: древние магические верования, современные технические средства, колониальная магия.
– Как добрались, monsieur Alexanroff? Как чувствует себя месье Брюс? – сразу деловитым тоном заговорил Пресветлый после обязательных слов вежливости.
– Весьма сносно для Иного, не имеющего тела, – ответил Леонид.
Краем глаза он заметил удивление на лицах всех остальных: от Мари до невозмутимого Бернара. А вот Градлон был явно хорошо осведомлен, каким образом Яков Вилимович должен к нему прибыть.
– Опыт месье Брюса нам совершенно необходим. Он сейчас слышит нас?
– Месье Брюс слышит все, что слышит его ассистент, – ответил Леонид, а сам мысленно произнес через Сумрак: «Взываю!»
Что-то шевельнулось в невидимой серости – только для него одного. Словно некий человек, пребывавший в глубокой задумчивости, повернул голову на звук, еще не вполне оторвавшись от собственных размышлений.
– Я прошу месье Брюса сопровождать меня на заседание особой коллегии Инквизиции. Там будут и Темные. Возможно ли для месье проявить себя на физическом уровне?
– Возможно, – сказал Леонид.
– Тогда я прошу прибыть со мной на встречу в телесном облике. Инквизиция будет поставлена в известность по телефону. – Пресветлый указал на прибор, торчащий из бумаг на его столе, будто корабль среди полярных льдов. – Мадемуазель Турнье едет с нами. А вы, господа, – обратился он к двум мужчинам-сантинель, – отправляетесь к экспозиции Двора чудес на Сюффрен. Там еще один труп. Из-за него и собирается коллегия.
– Быть не может, – сказал Жан. – Темный?
– Клошар-гару. Там уже, с нашей стороны, присутствуют Жюль и Анри. Но вы нашли первые тела. Ступайте!
Сантинель удалились.
– Мы воспользуемся моим личным экипажем. – Градлон обернулся к Леониду. – Если месье Брюс желает воплотиться без свидетелей, готов предоставить для этого свой кабинет.
– Благодарю, месье, этого не требуется. Разрешите… – Леонид поставил на стол шляпную коробку, с которой наотрез отказался расстаться внизу, где оставил личные вещи. – Если мадемуазель Турнье – секретарь моего наставника, она должна это видеть.
Он аккуратно извлек друзу.
– До нашего возвращения лучше оставить это в вашем личном сейфе.
Леонид аккуратно протер изумруды чистым платком, который хранился в специальном футляре. Точно так же он протирал объектив сначала фотографического, а потом и кинематографического аппарата.
– Это самое надежное место в Париже, – уверил Пресветлый. – Но потом мы будем вынуждены показать это всем Иным, которые придут на выставку. Впрочем, меры безопасности и там будут предприняты небывалые.
Леонид закрыл коробку и опустил под стол.
– Мадемуазель!