Сказка о похождениях молодого князя Кирьяна, приведших его к счастью. Новелла-сказка
куда идёте!… Ну а уж если вы желаете сразиться,… то извольте, я к вашим услугам!… но прежде подумайте, надо ли вам это?… – всё ещё стараясь полюбовно замять дело, отозвался Кирьян, лениво достал шпагу и чуть тут же не попал впросак.
Его мгновенно атаковал Крюшон, выпад был настолько стремителен и резок, что Кирьян еле-еле успел уклониться. Правда, в следующую же секунду он уже сам атаковал. Впрочем, его атака была больше психологической, чем физической. Князь с разворота так ловко шлёпнул Крюшона по его удаляющемуся заднему месту, что шнурок на подвязке лопнул, и штаны у шевалье немного съехали вниз.
– Ха-ха,… сударь, ну куда же вы!?… Потеря штанов ещё не причина для отказа от дуэли!… вернитесь, продолжим!… – насмешливо воскликнул Кирьян и вновь занял боевую стойку.
– Ах, ты стервец!… ты ещё имеешь наглость издеваться надо мной!… Ну, я тебе покажу!… – опять взревел Крюшон и, подтянув штаны, снова ринулся в атаку. Но Кирьян и тут не оплошал. С грациозностью лани отскочив в сторону, он сходу рассёк и второй шнурок на штанах пролетевшего мимо Крюшона.
– Ха-ха!… сударь, да ну хватит вам уже раздеваться!… Вон, штаны-то у вас, почти до колен слезли,… если так дело и дальше пойдёт, то вы вовсе голым останетесь!… – уже откровенно смеясь, воскликнул Кирьян.
– Ну, всё!… ты меня окончательно вывел, сморчок,… сначала я думал всего лишь проучить тебя, но теперь определённо прибью!… – натянув повыше штаны и наскоро перехватив их уцелевшим шнурком, рявкнул Крюшон и снова кинулся в атаку. Резкий выпад и удар с налёта стал для князя несколько неожиданным, ведь редко когда противник рвётся в бой с полуспущенными штанами. А тут на тебе, дворянин, благородный шевалье и с таким остервенением бросается, да ещё и сквернословит как золотарь, ну просто фарс какой-то. К тому же Кирьяну не очень-то и хотелось драться при свете луны, звёзд и фонарей, его уже изрядно потянуло спать, а потому он решил по-быстрому закончить этот затянувшийся спектакль.
В очередной раз, ловко уклонившись от выпада противника, князь теперь уже не стал миндальничать и проткнул зазевавшемуся Крюшону его правую ягодицу. Он, конечно, мог бы и левую уколоть, и даже две сразу, но решил подпортить именно ту, с которой всадник обычно заносить ногу в седло, это на какое-то время лишает его удовольствия пользоваться лошадью. Отчего Крюшон взвизгнул, словно ошпаренный поросёнок и схватился за раненое место.
– Ты что творишь, мерзкий мальчишка!?… Ты что хочешь опозорить меня на весь Париж!?… У меня на завтра назначена верховая выездка, а теперь всё пропало!… Как я покажусь!?… такое ранение просто унизительно!… – громыхая внезапно прорезавшимся баском, заорал Крюшон, корчась от боли.
– Сударь, но вы сами начали,… вы первый достали шпагу,… я пытался вас остановить и вот что получилось!… По крайне мере теперь вы никогда не скажите, что мушкетёры трусливое племя!… И впредь будьте осторожны,… мало ли кто ходит по ночным