узлами веревки!
Еще живя в лабиринте, Брайан полюбил глазеть на звезды в свою подзорную трубу. По звездам же он здорово научился считать. А вот читать не научился – разве звезды почитаешь?
После чудесного спасения из ловушки мама тут же уселась учить великовозрастного дитятю читать, но коварный Мэй то ли не хотел, то ли не мог учиться, давая понять, что с него и звезд хватит. Почесав в затылке и дождавшись, пока малютка еще немного подрастет, мама вручила Брайану ручку, тетрадку, мешок яблок, и отправила его грызть гранит науки в самый лучший колледж, на факультет физики.
– Наука – это хорошо. – разглагольствовал Мэй, сидя на неудобной вокзальной лавке и грызя яблоко. – А яблочки – не в пример вкуснее. Урняу!
– Ну и гусь! – сказал вдруг у него кто-то над ухом. – Ну-ка, будь человеком, не жадись и яблоков немножечко отсыпь!
Мэй изволил взглянуть одним глазом на возмутителя спокойствия, коим оказался парень цыгановатой наружности, который стоял, барски подбоченившись и уже протягивая руку за подношением.
– Идите себе, – сказал Мэй фальцетом. – Я же не куда-нибудь, а на учьбу еду. И яблок дать не могу. Самому мало, вы уж не обессудьте!
– Как сказал? – прищурился парень.
– Сильно сказал, – отрезал Брайан. – Не лезьте, почтенный.
– Щас в рожу вцеплюсь, – предупредил цыган.
– А я тебе мешком по башке дам, – ощетинился Мэй.
– Попробуй, – фыркнул цыган. – А я тогда вот чего, – и он, присев на корточки, принялся яро копаться в яблоках.
Обманутый в лучших чувствах Брайан разинул рот и заорал на весь вокзал. Тут же набежали родители и растащили в разные стороны новых знакомцев. Брайан, уводимый своим папой за ухо, успел увидеть, как на цыганского барона накинулся его папа, в три приема скрутил его подтяжками и, хотя парень сражался, как лев, уволок его в неизвестность.
Брайан же, будучи посаженным под домашний арест, впал в черную меланхолию и решил сделать себе приятное. Насвистывая что-то из Вагнера, он отодрал от камина доску, взял пружину от старого мопеда, кусок старого ножа и драчевый напильник, после чего быстро и ловко смастерил себе гитару. Папа Брайана потом долго боролся за право возвращения доски на ее природное место и приколачивал практически готовую гитару над камином, но потом сдался и даже помог приладить к инструменту пружину.
Настал момент опробовать новинку. Брайан встал в трагическую позу скальда и ударил по струнам. Звук раздался такой, будто мама Брайана обнаружила, что ее любимый сын объел все левкои на окне и снюхал все гладиолусы в цветнике. На жуткий вой прибежал папа и, схватившись за уши, оторвал к чертовой матери открывашку, которую Мэй с какой-то радости приладил к звукоснимателю. Тотчас же звук наладился, полилась чарующая мелодия, но Брайан был недоволен.
– Что же ты сделал? – закричал он на папу, прижав уши. – Ты ничего не понимаешь