спустится с небес
И в пасть врагу плеснёт святое пламя.
И пусть Алёнушку пока что достаёт
Кикимора, соседская змеюга,
Иван её, женившись, увезёт
К своим родителям, друзьям и их подругам.
Ещё с Кощеем он поговорит,
И тот останется полнейшим инвалидом,
А Змей-Горынычу такого посулит,
Что тот навеки пропадёт из виду.
Она уверена – Иван ко всем чертям
Разгонит расплодившуюся нечисть.
Ведь он силён, он честен, храбр и прям,
Под самый тяжкий груз подставит плечи.
Алёнушка, на всём твоём веку
Пусть ничего такого не случится,
Хоть ты коня удержишь на скаку,
Пожар погасишь, если загорится.
Не знать бы вам ни бомбы, ни ножа,
Ни ДТП, ни атомной напасти,
Алёнушка с восьмого этажа,
Иван-Царевич из гвардейской части.
Вариация на тему Николая Рубцова
С каждой избою и тучею, С громом, готовым упасть, Чувствую самую жгучую, Самую смертную связь.
Нет, не избушкой с картин третьяковочных
(Прадедов эти избушки жильё) —
Микрорайоны, безостановочно
Прущие в поле, – вот это моё.
В пятиэтажке скончались родители,
В тесной однушке, одной на двоих,
С самого детства – московские жители,
Тоже моей биографии штрих.
Мимо как еду – всё мама мне чудится,
Машет прощально с балкона рукой;
Жалко мне будет, коль план этот сбудется —
К чёрту хрущобы снести до одной.
Вот обошлось бы хоть с первой высоткою
(Звали её – «Небоскрёб средь полей»);
Встречался я там с черноокой красоткою —
Премьерною девушкой в жизни моей.
Всё это в гены навек мне впиталося —
Многоэтажек стандартных ряды.
Если придётся – я буду без жалости
Биться за них так, как бились деды.
Всё здесь моё, чужакам непонятное:
Новые билдинги и старина,
Непредсказуемо-невероятная
Непостижимая наша страна.
И с колокольней, что, бабкой «партейною»
Полуразрушена, может упасть,
Чувствую личную, чисто семейную,
Нерасторжимую связь.
"Не довелось, я никогда не жил…"
Не довелось, я никогда не жил
Среди Тургеневско-Толстовских декораций,
Но часто, часто приходилось мне взбираться
На Достоевские крутые этажи.
Я, как Есенин, душу строчкой рвал,
Дорога в Клюевских урочищах петляла,
Как дорога́ мне «ледяная рябь канала»
И сколько роз я Незнакомкам посылал!
Я шутки с Северянином шутил,
Над Мережковским откровенно насмехался,
Бывая в Лондоне, я Герцена чурался,
Но к Адамовичу в Париже заходил.
Я в Чевенгуре слыл за своего,
Но не