Ги Бретон

Наполеон и Мария-Луиза


Скачать книгу

Момонова, где вскоре разместился принц Евгений. Вид этого молодого героя, приветствия солдат, которые его обожали, снова внушили нам иллюзии победы. Мы уснули и видели сладкие сны… Увы! Вскоре нас разбудили крики грабежа и страха».

      Отец графини де Сегюр, генерал-губернатор Ростопчин, приказал запалить Москву, и город загорелся в сотнях мест.

      «Двери нашей квартиры, – продолжает Ида де Сент-Эльм, – вскоре высадила группа солдат 4-го корпуса, которые заставили нас поскорее покинуть дворец, который был уже охвачен пожаром. Как описать сцену ужаса, которая открылась нашим взорам?

      Не имея ни проводников, ни охраны, мы побежали через этот огромный город, наполненный развалинами и трупами, влекомые потоками солдат, толпами несчастных, старавшихся избегнуть смерти, ордами заговорщиков, со всех сторон запаливших город.

      У нас с Индией были пистолеты. Сильные и смелые от рождения, обретя по нужде отвагу, мы шагали через все эти опасности. На углу одной из улиц мы увидели трех негодяев, грабивших раненого солдата, не имевшего сил оказать сопротивление. Индия, подчиняясь единственно инстинкту, выхватила один из своих пистолетов и уложила на месте одного из мародеров. Его подлецы-сообщники в испуге бежали от двух женщин. Мы отвели раненого в какую-то церковь…»

      Пока Наполеон терял в Москве столь драгоценное время в ожидании получить со дня на день предложение о мире от царя, наступила зима. За несколько дней все дороги были занесены снегом, температура опустилась до 20 ниже нуля. И тогда император понял, в какую его заманили ловушку. Он решил отступить в Польшу. Однако же, не желая публично признаваться в отступлении, он оставил Мортье в Кремле с десятью тысячами человек. 19 октября, после тридцатипятидневной оккупации, французская армия выступила из Москвы. Но русские, сумев уже перегруппировать свои силы, ждали Наполеона на Смоленской дороге, полные решимости добить его…

      Послушаем снова Иду де Сент-Эльм:

      «Многие уже прекрасно описали эту сказочную войну, эпизоды этого наполненного страшными и новыми для французов волнениями отступления, но твердая и живописующая кисть великих писателей не смогла воспроизвести в полной мере всех оттенков.

      Я видела, как несчастные женщины были вынуждены платить печальную дань за право подойти к бивуачному костру… Я видела их, покинутых всеми, гибнущих в снегу или под ногами тех, кто больше их не узнавал, в нищете на следующий день, жертвами тех, кто еще накануне испытывал к ним желание.

      До некоторого времени казаки не беспокоили наши экипажи, но вскоре мы увидели их позади наших повозок. У меня не было воинственности Нидии, но при приближении тигра я почувствовала потребность его убить.

      Надо было видеть этих казаков, нападающих в этих безлюдных снежных пустынях на наших солдат не для того, чтобы убить, а для того, чтобы ограбить их и оставить голыми под снегом. При этом первом появлении и этой внезапной тревоге Нидия восемь раз выстрелила из пистолета, пять раз попав в цель. Я постаралась не уступать ей. Какой-то солдат, целясь позади