менее кровавым занятиям: метанию колец в цель, кеглям или игре в шары. Повсюду на земле виднелись темные пятна от эля или крови. Чуть подальше стояла низкая ограда с перелазом, а за ней тянулись мили болот: колеблемый ветром, мягко поблескивавший в свете позднего дня тростниковый лес.
– Пойдем! Взгляни на это!
Женщина, казалось, испытывала профессиональную гордость, демонстрируя Мейкпис причиненные разрушения. Засов задней двери был сломан, одна панель раздроблена в щепки. Окно разбито, рама погнута, несколько стекол поменьше побелели от густой сети трещин. Полотняная вывеска разорвана в клочья, на которых все еще можно разглядеть намалеванные трубу, барабаны и темный силуэт какого-то зверя. У двух стульев поломаны спинки. Стол опрокинут.
Мейкпис с упавшим сердцем слушала рассказ женщины, слишком поздно сообразив, что никто из призраков, с которыми она имела дело, не причинял разрушений, видимых всем и каждому. Они атаковали ее разум, но никогда и чашки не разбили. Ей подумалось, что, возможно, это была обычная кабацкая драка. Она украдкой бросила взгляд на изнуренное, хитрое лицо хозяйки. «Возможно, она сама все натворила, а теперь рассказывает, что это проделки призрака, чтобы любопытные приходили сюда и покупали спиртное».
Хозяйка подвела Мейкпис к двум мужчинам, мрачно прихлебывавшим из кружек. Оба были худыми и тощими, с продубленной солнцем кожей. Явно не местные и, судя по валявшимся у ног узлам, бродяги.
– Пришла послушать насчет призрака, – пояснила женщина, кивнув в сторону Мейкпис. – Вы можете рассказать об этом, так ведь?
Мужчины переглянулись и дружно насупились. Похоже, вряд ли эта история добавит им хорошего настроения!
– Она купит нам выпивку? – спросил тот, что повыше.
Хозяйка, вскинув брови, уставилась на Мейкпис. Чувствуя подступающую к горлу тошноту и еще больше уверенная в том, что ее надувают, Мейкпис рассталась со второй монетой, и хозяйка поспешила принести еще эля.
– Оно появилось из темноты. Видишь это? – Бродяга, что повыше, протянул руку, обмотанную грязным, запятнанным кровью платком. – Располосовало куртку моего друга и так шмякнуло меня об стену, что мозги едва не вышибло. И нашу скрипку разбило.
Он взмахнул скрипкой, выглядевшей так, словно на нее наступили.
– Мистрис Белл называет его призраком, но я вот что скажу: это дьявол. Невидимый дьявол.
Его гнев казался достаточно искренним, но Мейкпис по-прежнему не знала, стоит ли ему доверять.
«Для тебя все невидимое, особенно если пьян в стельку», – подумала она.
– Оно что-нибудь говорило? – Мейкпис невольно вздрогнула, вспомнив тягучий голос то ли из сна, то ли кошмара наяву.
– Только не нам, – сказал тот, что пониже, протянув кружку вернувшейся с кувшином эля хозяйке. – Оно истолкло нас, словно в ступе, а потом ушло туда. – Он показал на болота. – А по пути сбило столб.
Мейкпис осушила кружку и собралась с духом.
– Смотри под ноги, куколка! – завопила хозяйка, увидев,