хмыкнул Джордж. – Они не любят строптивых. Послушай, я найду способ вызволить тебя отсюда. Скоро в Гризхейз вернется сэр Томас, наследник Овадии и старший брат сэра Питера. Он меня любит. Постараюсь замолвить за тебя словечко.
– Почему? – спросила сбитая с толку Мейкпис.
Джеймс уставился на нее с таким же недоумением.
– Потому что ты моя младшая сестра.
После его ухода Мейкпис долго не могла забыть эти слова. Похоже, у нее появился брат. Но что слова Джеймса означали на самом деле? В конце концов, если он сказал правду, значит, лорд Овадия ее дед, но она не видела в глазах старика ни доброты, ни родственных чувств. Даже если в ком-то течет та же кровь, что у тебя, вовсе не обязательно делиться с ним секретами. Однако Джеймс, казалось, был вполне уверен в том, что он и Мейкпис – на одной стороне.
Дни шли за днями, но Джеймс не возвращался. Мейкпис переживала, не была ли с ним чересчур враждебна. Вскоре она была готова отдать все на свете, лишь бы увидеть дружелюбное лицо.
Молодой Кроу оказался не только ее надзирателем, но и судьей. Если она спорила, кричала или угрюмо молчала, это объявлялось признаком ее «меланхолического» помешательства. Наказание было одно: несколько сильных ударов палкой по рукам или голеням.
Мейкпис изо всех сил старалась сдерживать готового к ответным ударам медведя, особенно когда в глазах темнело, а его ярость угрожала поглотить обоих. После визитов Молодого Кроу медведь заставлял ее часами метаться по комнате, а иногда и несвязно реветь его голосом. Были и моменты душевной связи, когда он, казалось, понимал ее. А она могла его успокоить. Но иногда казалось, что легче уговорить грозовую тучу, чем медведя. Он не понимал, почему на окне решетка. Почему свободу Мейкпис ограничили. Почему необходимо пользоваться ночным горшком.
После того как медведь швырнул их миску через всю комнату и та разбилась, ноги Мейкпис заковали в кандалы. Отныне каждое утро ее силой удерживали на кровати, чтобы закапать в нос красноватое зелье с запахом свеклы, «охлаждающее оболочки мозга».
Немного позже ее застали плачущей и дали отвар, от которого началась рвота. Все для того, чтобы избавить ее от «черной желчи», вызывавшей «меланхолию».
Медведь был странным и опасным, его присутствие все осложняло. И все же девочка цеплялась за него. У нее появился тайный друг, и благодаря этому она не позволяла отчаянию взять над собой верх. Был кто-то, кого она хотела защитить и кто был готов безмолвно буйствовать, чтобы защитить ее. Засыпая, она сворачивалась клубком, прижимая к себе кого-то маленького, круглого, похожего на детеныша и в то же время большого и теплого. А он, в свою очередь, заключал ее в свое тепло, чтобы оградить от мира.
Как-то Молодой Кроу велел привязать ее к носилкам и накрыть лицо тряпкой. Мейкпис ощущала толчки, когда ее переносили с одной лестницы на другую. Иногда носилки опасно кренились, и девочка едва не падала. Наконец она очутилась в комнате, где было нестерпимо жарко и плавали густые кухонные запахи дыма, мяса, крови, пряностей и лука.
– Сметите горячие угли – кирпичи и без них