родом Шарипа-учителя, но вышло все по-другому. Бабушка говорила: бесчестье запятнало наш род через Булбул потому, что она унаследовала характер отца. А младший брат ее, чернявый Хадис, был тихим, весь в мать, смуглую Хажиё. Жена Занкиды была похожа на маленький уголек с глубоко упрятанной искрой. Говорили, Занкида доконает ее, уложив в могилу раньше отмеренного ей Аллахом срока. Но она пережила своего мужа и стала свидетельницей того дня, когда на его могиле был водружен серый острый камень, на котором мастер по заказу еще живого Занкиды высек слова: «Здесь лежит Занкида – хозяин этого камня». И после смерти моему свирепому предку хотелось властвовать, и если он больше не мог брать власть над живыми, то взял ее хотя бы над камнем.
Бабушка говорила, Занкида выбрал для дочери неправильное имя. Оно напоминало звук, с которым в его снах, кипя, булькало тяжелое варево из овса и пшеницы. В день рождения Булбул Занкида не налил своим гостям бузы: рождение девочки не считалось событием, достойным того, чтобы пить хмель. Булбул сама стала бузой, пролившейся из котла и утопившей наш род в позоре.
В день свадьбы на Булбул надели шелковые шаровары, расшитые снизу золотыми нитками; по красной ткани, обнявшей щиколотки Булбул, пролетали орлы, драконы, сплетались лозы винограда, вытканные мастерицами. Говорят, до пришествия ислама наши предки-язычники верили в драконов, живущих на солнце, орлов, съедающих печень умерших и уносящих их души на крыльях к раю. Давным-давно дагестанцы верили: душа находится в печени человека. Ислам заставил наших мастериц отказаться от языческих сказок, но мастерицы схитрили – перевернули символы в другую сторону так, чтобы те узнавались только в отражении зеркала, убрали одну линию, а другую прибавили, зашифровав узор. Время шло, старые сказки улетели туда, откуда не возвращаются даже на ветряных конях. Грешно стало верить в сказки. Перестали люди читать узоры на вышивках и коврах. Нынешние мастерицы просто копируют их, не понимая смысла. В то утро, когда Булбул обряжали к свадьбе, только опытная мастерица могла бы прочесть историю вышивки на ее одежде. И оттого, что в тот раз не оказалось сведущей мастерицы в селе, и случилась беда.
По словам бабушки, в то время жили в Дагестане такие мастерицы, а их можно было по пальцам одной руки пересчитать, которые за большое вознаграждение могли выткать не только джиннов, но и Алпа́б[7]. Не только Алпаб, но и войну: ружья, пистолеты и кровь, текущую красной ниткой, узлами сплетающуюся в мак. Работу старались они выполнить быстро и отдать готовый заказ раньше срока, чтобы не навлечь на себя несчастья. Прежде чем взяться за такую работу, они раздавали щедрую милостыню. Часть платы они тоже тратили на нее. Видно, одна из таких мастериц расшила оранжевый пояс Булбул, подаренный на свадьбу. Прибывший с ним неизвестный человек придержал скакуна возле дома Занкиды, когда самого хозяина не было дома. Чернявая Хажиё приняла из рук всадника сверток, принимая и в уши его слова о том, что, мол, дальние родственники прислали свадебный подарок для Булбул – единственной дочери храброго Занкиды.