землю покосившимися кольями, кое-как обмотанными давно проржавевшей колючей проволокой. С целым разветвлением пешеходных тропок и огромными грудами разного хлама, образующего высокие, почти двухметровые стены вдоль этих дорожек. Жутковатое местечко! Нормальный человек в доброй памяти вряд ли туда пошел бы добровольно. А Машка тем не менее шла.
Володя, осторожно следуя за ними, поражался ее тупоумию. Неужели так тяжело понять, зачем ее туда тащат? Ни одна естественная нужда не заставит плестись в отстойник, тем более что большая половина заводских барышень нашла для этого дела места и поближе. А она идет! Идет и даже головы не повернет! Хотя все может еще и обойтись и все его страхи, невзирая на подслушанный разговор, могут оказаться надуманными.
И снова непонятный жалостливый укол в сердце заставил его поморщиться. Ладно бы просто из благородства волочился следом, так еще и это. Жалость-то тут при чем? Что она ему – эта нескладная деваха с мучнисто-белым лицом и неуклюжими, заплетающимися одна за другую ногами? Благо была бы красавицей…
Две головы в серых платках мелькнули на фоне груды ржавого железа и изодранного в клочья потемневшего картона и тут же исчезли. Володя прибавил шагу. Теперь главное не упустить их из виду, что запросто может случиться в этом лабиринте.
Он тут же побежал и уже через несколько минут беспомощно метался по истоптанным человеческими следами дорожкам. Кто бы мог подумать, что сие место столь посещаемо! А он так надеялся отыскать девушек по следам… Теперь же оставалось только бегать и прислушиваться. И снова бегать. Но сколько Володя ни напрягал слух, он так ничего и не уловил. Прошло уже почти пять минут, секундная стрелка немилосердно ползла к шестой, а кругом стояла та же тишина, ни крика, ни стона, ни скрипа снега под ногами. Может, и правда все обойдется. Может, и в самом деле его страхи беспочвенны…
– Черт! Черт! Черт! – шептал он, покрываясь ледяным потом от мысли, что сейчас может происходить в недрах этого жуткого места.
И тут снова – хрясь ему в левый бок! Да так, что в глазах разом померкло. Он почти навзничь упал в снег и, боясь дышать, замер. Нет, с этим надо что-то делать. Еще парочка таких приступов – и он может не подняться. И это в тридцать-то лет! Нет, пора… пора здоровьем заниматься основательно, а не играть в Робин Гуда и не хлестать пиво на ночь. Второй приступ за день, это уже… это уже… И тут, чуть повернув голову вбок, он в который раз похолодел душой и телом. Все-таки это уже того… действительно перст судьбы. И не просто так он второй раз за день валится с ног. Это все же рок какой-то укладывает его на обе лопатки, с тем чтобы дать возможность расслышать…
Не дураки были наши далекие предки, что припадали ухом к земле, выслеживая вражескую конницу, ох не дураки. Владимир услышал не только отчетливые звуки борьбы и сдавленных ругательств, но и увидел суетливое мельтешение чьих-то ног в соседнем с ним ряду. В узкую, почти у самой земли, щель в ржавой автомобильной двери отчетливо просматривались