разум лежит. Неподвижен.
На грязных обрывках
Прожитых дней и лет.
«Затравлено архитравом…»
Затравлено архитравом.
Давится чёрным гипсом.
Хочет выплюнуть крышу.
Через горла труб.
Меж коронок зубов – не вижу.
Слишком красные нити слов.
Паутиной сдавлены груди,
Растворяются в руки и вширь.
Отпустись.
Забудь – забудет.
Сбудется травами время.
Не твоё.
Не война и не мир.
«Неевропейская женщина…»
Неевропейская женщина
Смотрит в окно.
У неё
Не так много мыслей,
Но одна
Не даёт покоя.
Вот она:
Силы
Кончились давно.
Неевропейская женщина
Смотрит в окно.
«Мне хотелось уйти, но…»
Мне хотелось уйти, но
Я стою.
Пламенем синим колеблется память немая.
На крыльце бьётся дождь и не входит
В дверь мою.
Я стою.
Безнадёжно любившая и глухая.
Я стою над тобой,
Над тенью твоей, не взирая,
Ни на гнёт, ни на блажь,
Ни на голос, зовущий из рая.
Я стою чёрным камнем,
Скалою, обрубленной лавой.
Над твоей кутерьмой,
Над твоей стареющей славой.
Мне хотелось уйти, но
Я стою.
Мы как тень и вода,
Как сверкание и неподвижность.
Обрубив мои ветки,
Ты сам оказался неслышен.
И теперь ты – не радостен,
я – не пою.
«Себе»
Трать слова на бумагу.
Бей плечом о подушку.
Ты не можешь не брать.
Ты не сможешь не быть.
Так сказала я ей
И узлом завязала
Все трамвайные рельсы,
Всю железную прыть.
Ей теперь не добраться
Ни домой, ни в кровать.
Я стою на дороге,
Замерзаю немного,
Притворяюсь, что сплю,
Чтобы не задрожать.
«Чайки бродят над волнами где-то там…»
Чайки бродят над волнами где-то там.
Ифу размахивает саблей где-то здесь.
Затоптали мы ногами
много слов.
Разогнали мы руками
комаров.
Над волнами бродят чайки.
Над домами рыщет месяц.
Над словами вьётся голос.
Я усну, а ты не смейся.
Я уйду, а ты замёрзнешь.
Там, за дверью, ты вернёшься.
Обернёшься?
Не заметишь.
И, руками раздвигая высотой до неба колос,
Доберёшься до рассвета.
Может быть.
Я рву пространство на слова,
Слова – на песни,
Песни – на молчание.
Ты здесь?
Но нет ответа.
«Смехом поверх головы…»
Смехом поверх