корабль, на палубе которого мелькают редкие огоньки, и чудятся шаги вахтенных, и срываются в туман запоздалые удары колокола, и сердце замирает от наползающей громадины. Но шаг, два – и корабль исчез, растаял, и глаза различают угол огромного, серого дома, в окнах которого вспыхивает свет. Город просыпается. А вот легкий парусник, покачивается на пенных водах, спешит куда-то вдаль. Мгновенье – и растаял в дымке, а на его месте вырастает красивая колокольня собора.
Надышавшись туманом и свежим морским ветром, она возвращалась в гостиницу, наскоро завтракала в буфете и спешила на конференцию. В первый день с огромным любопытством и вниманием вслушивалась в речи выступающих, пытаясь отыскать ответы на многие интересующие ее, да и не только ее, вопросы. Однако на второй день поняла, что ничего нового для себя здесь не почерпнет. Как на всех городских семинарах, так и на этой – региональной конференции, люди, далекие от практики, пытаются с умным видом рассуждать о пользе тех мифических идей, которые они создали в своем сознании, совершенно не задумываясь о практическом применении и реальной пользе фантазий о преобразовании мира. И ей стало скучно. Утром она отмечалась в списках прибывших, послушно отсиживала до первого перерыва и, часов в двенадцать, потихоньку, незаметно уходила.
К этому времени туман полностью исчезал с улиц города, и только низко надвинутая шапка неба да мелкий, моросящий, оседающий на лице незаметной влагой, дождик слегка напоминали об утренних миражах.
Дневной город не нравился Нине. Пропитанная дождем, разбухшая серая громада давила. Грустью веяло от «Русской Бастилии», от стальной Невы, закованной в гранит и даже, игла Адмиралтейства, нанизывающая тучи, не вызывала у нее восторга. Чтобы не заразиться депрессией дождя, женщина отправлялась в Русский музей.
Очень давно, в юности, она с подружками без разрешения брата уехала в Ленинград. Так они решили отметить отличное окончание восьмилетки. Конечно, им по возвращении влетело за самовольство, но впечатления от той самостоятельной поездки, остались на всю жизнь.
Девчонки бродили до изнеможения по городу, восторгались белыми ночами, хотя всю прелесть этого явления сумели понять лишь спустя годы, с любопытствующим смущением рассматривали экспонаты кунсткамеры и с удовольствием остужали в Неве ноги, натертые до мозолей. Город девочки не знали, экскурсовода не было и потому каждое утро отправлялись гулять, куда глаза глядели. Первые три ночи спали на лавочке на Московском вокзале, пока бабушка уборщица не заприметила их.
– Вы что это девчонки, облюбовали вокзал, аль из дома выгнали родители? На вид вроде бы не бродяжки.
– Нет, нет! Мы не бродяжки! – девчонки испугались, что бабулька вызовет милиционера, и их заберут в участок. – Мы Ленинград приехали посмотреть, – хором объяснили они.
– Вона как. Ленинград посмотреть хотите. Понятно. И надолго смотреть