Жажда жизни. Взгляд трансперсонального психолога на онкологию и другие неизлечимые болезни. Из цикла рассказов «Людям о Людях»
милиционеров было понятно, что шутить они не умеют. Василий внутренне собрался и даже догадался о причине его приглашения в отдел. Ему же недавно досталась главная роль шпиона и врага народа в новой постановке, и он сам шутил внутри себя, что такого шпиона он бы и сам арестовал и расстрелял бы с удовольствием. Играл он бесподобно! Шпион Василия, который по сценарию саботировал работу строительства новой ГЭС и одновременно рьяно, для показухи, поддерживал советскую власть для отвода глаз, был бесподобен. Зрители взрывались в порыве возмущения! Это была звездная роль! Василий ощущал себя подлинным народным артистом. Впереди была большая карьера в Москве. «Везунчик же я! – думал иногда Василий о своем таланте. – Такая удача стать артистом для советской родины! Буду обличать врагов на сцене!»
В отделении было ужасно. Сразу были приставлены конвоиры. Основной упор обвинения был представлен тем, что только настоящий шпион знает все тонкости той роли, которую играл Василий. Значит, он и есть шпион. Это расстрельная статья. Улыбка и одновременно страшная печать пронзала Василия и ломала ему душу в осколки. «Ну как же так, товарищи?! Я же специально вошел в роль, чтобы народ увидел, как они на самом деле ведут! Я же их разоблачал на сцене! Это же просто искусство! Но все было бесполезно».
Перед Василием лежала плотная пачка доносов. Оказалось, на него давно уже доносили почти все, даже режиссер труппы. Она еще даже не закончила театральный вуз и тоже хотела жить и работать в Москве в дальнейшем. Василий представлял, что они даже будут хорошими друзьями в большом творческом будущем. Она обвинила Василия в чрезмерном рвачестве, это явно признаки карьеризма, что является пережитком буржуазного мира. Даже костюмер студенческого театра обвиняла Василия, что он растратчик социалистической собственности и что он был замечен на прогулке в городе в театральной одежде. Но тогда нужна была роль – нужно было пройтись по улице, чтобы вжиться в роль!
Василий страшно вспотел и, казалось, уже сломался. Но все равно нервный злой пульс внутри поддерживал его, но только это был пульс не Василия, что-то иное в нем. Уже в камере еще раз ужаснула мысль о такой огромной стопке доносов. Приговор был ясен. Домой даже не пытались сообщать. Даже воды не дают. Нужно, видимо, было уже принять судьбу. Странно, но злой пульс прямо потребовал от Василия дорепетировать роль полковника НКВД, которая по иронии судьбы ему досталась в самой последней постановке, которая еще не вышла. «Буду жить артистом до конца – такая у меня судьба! Тут и антураж подходит».
Через секунды уже от Василия не осталось ничего, кроме энкавэдэшного полковника. Глаза источали сталь. Через минуту под гипнозом мощного таланта истинного актера охранник-лейтенант нервно открывал дверь камеры, извиняясь за такую ужасную ошибку. Через пять минут все протоколы допроса и все доносы были лично отданы Василию. Тут и нашлась форма, которую надел Василий, – хороший реквизит в НКВД, подумал Василий. Вот и оружие. «Нет, я так просто не сдамся! Я талант, такие не пропадают!» Щеголь – крепкий полковник НКВД Василий вышел на улицу и увидел глазами,