еще немного, а потом как отец умрет сразу же за ним, нечего мне делать больше в этом мире. С этими печальными мыслями уснула под непрекращающийся смех, гулко доносившийся из полуподвала таверны.
Следующее утро было хмурым и не приветливым, погода была пасмурной, но дождя уже не было, в воздухе отчетливо запахло осенью. Убирая со столов, оставшихся грязными после господ, продолжала думать о том, что мне наговорили накануне. В памяти всплыл голос молодого и симпатичного блондина.
«А вдруг она кому ни будь все же приглянется и все же кто-то выберет и женится на ней», и смех Гастона: «Что, Мартину приглянулась пышечка? Не знал, что такие тебя привлекают?»
«Вот что он имел в виду? Я действительно могу понравиться Мартину или он из сострадания только остановил Гастона?» Вспомнив ситуацию, где мое лицо было пунцовым, а глаза опухшими от слез, нет, такая точно не может понравится, осадила я себя. Но не прошло и пяти минут, сомнения вновь закрались в мою душу, а вдруг действительно понравилась? Муки сомнения и терзания продолжались до самого вечера, а ночью, засыпая, представляла большие голубые глаза Мартина, сжимающего мне грудь и закрывающего глаза от удовольствия.
Целую неделю по ночам представляла себя и голубоглазого в различных пикантных ситуациях, в надежде, а вдруг он снова заявится в таверну один, уже без противного Гастона и высокомерного, равнодушного герцога. И снова фантазия меня уносила на своих крыльях в область неосуществимого. Мне уже стало казаться, что я влюблена и сердце просило выходу накопившимся чувствам. Отец, даже как-то спросил меня, не заболела ли я, глядя как медленно тру один и тот же стол более получаса.
– Нет, чувствую себя хорошо, – ответила ему, продолжая и дальше тереть несуществующее пятно. Отец покачал головой и тяжело вздохнул, скорее всего вспомнив недавние события и приписал мою рассеянность к внутренним переживаниям. Помочь он мне был не в силах и хорошо это понимал, но помощь уже была не нужна, так как во мне проснулась неожиданно спящая женщина и так некстати давала теперь о себе знать.
То ли я не в тот день родилась, то ли меня преследует закон подлости, романтичной встречи с Мартином не вышло. Как я и предполагала, начался сезон охоты, звери за лето подросли и сейчас копили жирок на зиму. Заезжих охотников с каждым днем становилось все больше, и я носилась, как угорелая, часто забывая даже пообедать. Мысли о Мартине постепенно успокоились и только изредка, перед сном, как воспоминание проносились в голове.
В один из таких дней, с недопившими кружками в обеих руках я, пятясь назад ногой пыталась открыть дверь и выйти наружу. Не рассчитав силу, дверь распахнулась через чур сильно и из-за нее послышалась грубая ругань, явно приложив кого-то по голове. От неожиданности резко повернулась, споткнулась о порог и полетела вперед носом. Тот, кого я приложила дверью по всей видимости еще не сориентировался, а тут я падающая на него всем