разные мысли и потребности, как любому другому человеку.
Мы с Жаклин всегда отлично ладили. Родители нас воспитали в строгих правилах, постоянно держали в узде, не давали спуску. Нет, я не хочу изображать их как каких-то агрессоров, но давление родительской чрезмерной опеки не прошло бесследно.
Мы любим наших маму и папу и благодаря им многого добились. Однако в силу некоторых последних обстоятельств, наши пути потихоньку разошлись.
Когда я была маленькой, родители сразу разглядели наш с Жаклин танцевальный потенциал, и без раздумий в пять лет мы обе были отданы в престижную балетную студию Майами.
Я росла, развивалась, работала на износ, и, да, мне это нравилось. Моей сестре повезло меньше. Она сломала ногу и не смогла побороть свой страх перед танцевальной стихией. Я никогда не хотела расстраивать родителей, всегда желала видеть всплески гордости в их глазах. Отец мечтал увидеть меня на сцене больших всемирно известных театров в качестве прима-балерины, а мама охотно соглашалась с ним во всем. Я делала успехи в балете, Жаклин развивалась как художник. Все шло свом чередом, пока я не повзрослела и поняла, что нельзя зацикливаться на одном балете.
Мне хотелось попробовать различные стили танца. Например, джаз, фанк, хип-хоп, исполнителей, которых очень часто можно встретить на улицах города. Проходя мимо танцующих «попрошаек», я каждый раз завидую тому, как ловко и свободно они взаимодействуют и управляют своим телом. Им не нужно тянуть «носок», держать спину, втягивать живот, эти танцовщики исполняют «фристайл» – импровизируют, другими словами. В этом направлении они ощущают себя свободными, невесомыми, раскованными.
Чего не сделаешь в балете. Здесь ты всегда собран, внимателен, твои движения отточены и верны, и не дай бог ошибиться хоть раз во время выступления – тебя сожрут с потрохами и выпрут на роль второго, если не третьего, плана. На репетициях нужно пахать до седьмого пота, иначе ты добьешься не тех результатов, к которым стремился. Этот путь пропитан болью, слезами, железной выдержкой, а кое-где и кровью. Это другая своеобразная жизнь, и ты полностью ей отдаешься. Этот танец отнимает у тебя время, силы, энергию. Ради чего? Ради того, чтобы услышать от каждого, как это красиво. Но не забывайте, что быть балериной – нечеловеческий труд.
Нет, я ни в коем случае не хочу сказать, что не люблю балет. Многие говорят – я рождена для него. Но в современном мире столько разновидностей танца, что этот факт не может отставлять меня равнодушной.
И как бы там ни было, балет – это моя жизнь. Но мне хочется прочувствовать и другую: безбашенную, яркую, дикую. Сейчас, как никогда, я нуждаюсь в том, чтобы поменять свое серое существование, которое идет по плану. По плану моего отца. А я не сторонник всего этого. Мне только двадцать два, поэтому, пока еще не поздно, пора поменять жизнь, танцевальное мировоззрение и просто быть свободной без всякой опеки и не утруждать себя мыслями о том, что ты чем-то кому-то обязан.
Упираясь лбом в стекло автобуса, я глубоко вздыхаю от собственных рассуждений, и на оконном стекле проявляются очертания рисунка в виде разбитого сердца.