этом слегка заплетающимся языком и поведал товарищам Онни.
– Не знаю про Эгина, – махнул рукой Иланаф, тотчас же помрачнев, – а я получил повышение совсем по другой причине. Нет, мои личные заслуги тут ни при чем.
– Не дури, Иланаф, – недоверчиво бросил Канн.
Никто из присутствующих не сомневался в том, что звания в Своде Равновесия не раздают кому попало и за что попало. По крайней мере раньше такие прецеденты не наблюдались.
– Ни при чем, – твердо и зло повторил Иланаф. – Мой успех – всего лишь следствие чужого провала, милостивые гиазиры. Кто-то должен был занять место гиазира Неназванного, потому что должен же его кто-то занимать.
Ему никто не отвечал. Не возражал. С ним не спорили. Обсуждать провалы Свода на пирушках было не принято. От такого – один шаг до крамолы.
– Ну да все равно выпьем. Надо хоть выпить, раз думать о таких штуках не положено! – неожиданно истерически расхохотался Иланаф. Столь же неожиданно он замолк и захрустел яблоком.
Все уткнулись в тарелки, чтобы не смотреть на гримасу отвращения и злобы, какой было искажено лицо Иланафа. Таким Эгин не видел своего товарища никогда. Безусловно, Иланаф был пьян, как и все присутствующие.
Но не только. Иланаф был чем-то обижен, унижен, уязвлен. В груди Иланафа, похоже, клокотал тот же вулкан, какой не давал покоя самому Эгину. «Странно, что я не замечал за ним этого раньше», – подумал Эгин.
– На посошок – и по домам! – мягко сказал Эгин, чтобы как-то разрядить обстановку и продолжить мысль Иланафа в нейтральном ключе.
«На посошок… на посошок», – эхом повторили остальные, крепко ухватившись за кувшины, словно в них было все спасение.
И в самом деле, когда вслух начинают говориться такие вещи, о каких только что откровенничал Иланаф, весельчак, балагур и жизнелюб, это первый и самый верный признак того, что настало время расходиться.
– Понимаешь, Эгин, Свод Равновесия простоит долго. Но мы все – покойники. – Онни, похоже, передался нервический пессимизм Иланафа. – Я тебе объясню, если хочешь…
– Хочу, – охотно откликнулся Эгин. На самом деле ему было все равно.
– Вспомни, как наставлял нас Занно, когда учил фехтовать. Ты только вспомни! Он говорил так: чтобы победить, нужно навсегда расстаться с желанием победить. И не только с ним. Еще с желанием пощеголять перед противниками своей техникой, всякими трюками и показать ему все, что знаешь. А еще нужно отказаться от стремления держать врага в страхе… А еще…
– Помню-помню, – улыбнулся Эгин. Он помнил эти наставления так же хорошо, как то, что он – чиновник Иноземного Дома Атен окс Гонаут. – А еще, и это самое главное, нужно избавиться от желания побороть те недостатки, которые ты только что перечислял, Онни.
– Все верно, – закивал Онни, опираясь о руку Эгина.
Похоже, ноги повиновались ему гораздо хуже, чем язык.
– И что с того?
– Да вот что: если ты не выполняешь этих требований, когда фехтуешь, тебя убивают.