что она стала «бесполезна».
– Она и стала бесполезной. Ее колено было не восстановить. Она не могла…
– И что? Это нечестно. Она была героем.
– Никто и не говорит обратного.
– Но ты говоришь, что Братство точно так же поступит с тобой, просто потому что ты сотрудничаешь с Викторией.
– Последний раз, когда в Братство проник шпион, нас практически вырезали всех. Поэтому – да, я говорю, что мой договор с Викторией означает конец моей жизни как ассасина. Я не сожалею о своем выборе и никого не виню.
Оуэн поймал себя на мысли, что ему тяжело в это поверить.
– То есть, ты имеешь в виду, что полностью согласен с тем, что они тебя просто вышвырнут?
Судя по позе Гриффина, он немного расслабился, его плечи опустились.
– Да.
– Но это неправильно. Это нечестно…
– Или, может быть, ты просто мальчишка и ничего не понимаешь, – грубо отрезал Гриффин. – Когда служишь человечеству и Кредо, стоит отпустить то, что ты считаешь правильным. Оставить твои соображения насчет честности. Отказаться даже от того, что в твоем понимании есть верно и неверно. Возможно, однажды тебе придется сделать нечто такое, о чем ты сейчас даже подумать не можешь. Ты должен осознать, что в каждый момент времени то, что будет лучше для всего мира, может не вписываться в твои представления о допустимом.
Оуэн отвел взгляд от него и уставился в пол атриума.
– Не знаю, хочу ли я быть частью чего-то подобного.
– Тебя никто не заставляет.
Оуэн повернулся спиной к открытому атриуму и оперся спиной на перила. Не важно, что там Гриффин говорит. Верное и неверное имеет значение. Честность имеет значение. Все это просто обязано иметь значение, иначе не важно, причастен ли отец Оуэна к ограблению банка и убийству охранника или нет, и не важно, что он умер в тюрьме, наказанный за преступление, которого не совершал. Оуэн не мог согласиться с этим, поскольку некоторые вещи значили для него больше, чем все остальные.
– Исайя показал мне воспоминание в «Анимусе», – сказал Оуэн. – Воспоминание моего отца.
Гриффин кивнул.
– Монро говорил.
– Он говорил тебе об ассасинах? Братство заставило моего отца ограбить этот банк, и они подставили его с этим убийством.
– Он сказал, что именно это Исайя тебе показал.
– Ты будешь отрицать это?
Жестом руки Гриффин описал широкий круг.
– Посмотри, где ты находишься. Посмотри, что сделал Исайя. Тебе нужно, чтобы я что-то отрицал?
– Да, – сказал Оуэн. – Если это неправда, так и скажи.
– А если не скажу? – отозвался Гриффин. – Если я откажусь, поскольку меня оскорбляет, что ты вообще во что-то ставишь слова Исайи? Что ты тогда будешь делать?
Оуэн смотрел в сторону, продолжая хмуриться, и так они стояли вдвоем, пока трое тамплиеров в костюмах не вышли из лифта, не пересекли атриум в обратном направлении и не покинули Эйри.
– Когда мы впервые встретились, ты сказал, что мой отец не был ассасином.