с дедом долго жили.
Дружно жили, не тужили.
Всё бы было хорошо,
Только горе вот одно:
Прожито уж много дней,
Только не было детей.
Так и жили око в око
Дед да баба одиноко.
И ещё зима пришла,
Много снега принесла.
В пояс намело сугробов.
Как же выйти им из дома?
Дети вышли поиграть,
Старики на них глядят.
Трудно видеть ребятню,
Думу думают свою:
«Большей не было прорухи, —
Говорит старик старухе. —
А давай-ка на дворе
Дочку вылепим себе».
«Ладно, – молвит, – так и быть.
Нужно горю подсобить.
Что ж живое бередить?»
Оба принялись лепить.
Вот скатали снежный ком,
Ручки сделали потом.
Ножки ей приладили.
И голову приставили.
Носик вылепил старик.
Вышел, в общем, невелик.
Ну а рот и подбородок
И хорош, и в меру тонок.
Дед и бабка так и сели:
Губы вдруг порозовели,
Широко глаза открылись
И на старых устремились.
На них смотрит, улыбается,
Шевелиться всё старается.
Закивала головой,
Помахала им рукой.
Ножкой топнула слегка,
Отряхнула снег с себя.
Из сугроба, как литая,
Вышла девочка живая.
Ох и радость старикам!
Да не верится глазам.
Лишь руками развели,
Дочку в дом свой повели.
Растёт, не остановится.
И краше всё становится.
В избе с любовью трудится,
А старики любуются.
И бела она, как снег,
На щеках румянца нет.
А вот русая коса
У неё до пояса.
В счастье день они встречают.
В девочке души не чают.
Дочка умницей растёт
И смышлёною слывёт.
Со всеми ласкова, добра
И приветлива она.
А как песню запоёт,
Будто душу украдёт.
Шло всё очень хорошо.
Только время вот пришло.
Уходить пора зиме,
Место уступить весне.
Солнце стало пригревать,
Птицы громче распевать.
Оживилось всё вокруг,
Дочка стала грустной вдруг.
«Что с тобой случилось, дочь?
Может, надо чем помочь?
Невесёлая ты стала.
Может, сильно ты устала?
Нам сейчас не по себе.
Иль неможется тебе?»
«Не волнуйтесь за меня.
Не больна – здорова я».
Вот совсем растаял снег
Всюду слышен детский смех.
Вновь луга зазеленели,
Птицы с юга прилетели.
Лишь Снегурочка одна.
Всё печалится она.
С каждым днём грустней, грустней —
Ищет, где похолодней.
Ей тепло уже невмочь.
Ждёт,