улыбнулся и одной рукой вновь подтянул, всё время норовящие сползти вниз, штаны.
– Ты сам-то в это веришь?
Кир не ответил, развернул вперёд лицом к кухне опешившую Миру, и подтолкнул туда, откуда доносился невыносимый манящий запах такой желанной сейчас Кириллу еды.
– Верю. И вам советую поверить. Каждому своё место, – многозначительно произнёс парень и шагнул вперёд.
Макс промолчал и вошёл следом.
ГЛАВА 4. ГРАНЬ
Первое, что помнил Кирилл, проснувшись после своей почти смерти – это голос, тихий, спокойный женский голос, зовущий его обратно к живым. Сначала Кир даже и рассмотреть ничего не мог, всё, как в тумане, было, не сразу понял, где он и что с ним. Думалось, что он всё ещё на дне той пропасти, только вот тепло почему-то. Незнакомый юный голос убеждал, что Кир в безопасности и надо спать, пить и есть, набираться сил, что получалось не всегда. Когда становилось совсем плохо и больно, а больно было часто, какая-то девочка, а может это лишь галлюцинации, гладила его по волосам, держала за руку и что-то говорила. Ещё поили водой, это парень понимал, пытался глотать, иногда получалось, иногда нет. Но постепенно стало получаться и пить, и есть, и дышать.
Всё прояснилось перед глазами, и парень понял, что находится в доме, прямо скажем, очень и очень обеспеченного человека. После чего и человека рассмотрел хорошо. Им оказался его отец – Меф, высокий широкоплечий молодой с виду мужчина с тёмно-русыми волосами средних лет с зелёными-зелёными глазами. Он проводил у постели сына много времени. Иногда разговаривал, когда Кирилл не спал, правда, сын не мог ему отвечать по началу. Не получалось. Совсем. Иногда отец просто сидел и молчал, но ни разу так и не упомянул о произошедшем, ни разу сына не обвинил и не упрекнул в неправильном выборе. Лишь сообщил Кириллу, что его дед погиб. Чему юноша сначала просто напросто не поверил, а потом он винил во всём себя и только себя. Ему снова стало плохо, очень, и вовсе расхотелось жить. Снова вернулась боль и лихорадка. Он бредил. И в нестерпимом жару бреда мальчик снова и снова видел себя в той пропасти, у той Грани. Кир чувствовал холод. И страх. Страх остаться одному там, откуда нет выхода, там, где никого нет, и никто не поможет. Никто.
Всё в том же бреду, Кирилл видел Тени. Они приходили к нему: высокие и не слишком, очень отдалённо напоминающие мужчин и женщин, почти прозрачные или с чёткими контурами тела, тёмные и светлые. Все они появлялись и стояли у его кровати. Отец, видимо, всё понимал, но ничего не говорил. Он был очень напряжён. В такие моменты Меф просто садился на постель сына, клал его голову себе на колени, а свою руку ему на затылок, и всё время повторял:
– Не смотри, не смотри на них, Кирилл. Тебе к ним не нужно. Я тебя им не отдам. Не смотри. Борись. Не сдавайся. Ты сильнее. Не им, а тебе решать. Только тебе…
Но Тени не уходили. Одни просто смотрели на него, сидели рядом на кровати или прямо на полу, другие складывали руки в позе молящихся, иногда вставая на прозрачные колени, некоторые протягивали к нему свои прозрачные руки и гладили невесомыми пальцами