лукавы
Для прибыли или для славы;
Но кто-ж не хвалит свой товар,
Не прихвастнет произведеньем,
Народ увертлив и хитер,
Чтоб указать дорогу мненьям
Своим не редко сочиненьям
Хвастливый пишут приговор.
Но что же барыни? лениво
Облокотясь они стоят
И, дело странное, молчат,
Молчат весьма красноречиво,
Хотя напротив говорят.
«Ах мать моя, какое диво
Одна сказала!“ – Где? – „Гляди
У тульской лавки, впереди»
– Да где? – «Вот, прямо за судьей
Васильем Климычем, стоит,
Мальчишка, как хорош собою!»
– Ах, это бедный Леонид! —
«Его ты знаешь? – Как же, знаю,
С отцом знакома я была;
Как бить? Названье забываю,
Села Раева наконец,
Живет и учится; бывало
Любил пиры его отец,
Лет девять, как его не стало:
Охотником он псовым был
И предводителем служил;
Бывало открывая душу
Ему и скажешь: куманек!
Крестил он у меня Настюшу,
Уймись! Вить ты не одинок,
Есть дети, важная забота.
Э, полно, кумушка, охота
Тебе морали мне читать,
Все не успею промотать!
Ан вот, хоть хвастался не мало,
Восьми сот душ как не бывало
«Иосиф был ему знаком?»
– Отцу-то? Был духовником. —
«Ты с ним знакома? – я издавна,
Когда он в городе живал,
Уроки дочерям давал
И так старательно, исправно,
Бывало с ними толковал;
Он преспособный на ученье
И с ним беседа сущий рай,
Пойдем просить благословенья,
Я позову его на чай!
XIV
В уединенье деревенском
Все дышит как-то простотой,
Но то, что в городе губернском,
Где гений ярмарки другой;
Хоть тех купцы и те же лавки,
Запросы, торги и убавки,
Но посетитель не те,
Не так коснеют в простоте;
Хоть теж лубки и также грязно,
Но там ломаются развязано;
Одежда с ног до головы
И моды ветреной созданья,
И новомодные кривлянья
Взяты из матушки Москвы;
Не все там говорят поруски,
Но для отличья от других
Но большей части, по-французски
Сужденья мелют о родных;
Насмешки дерзкие, порою,
Мешают с колкой остротою,
Там едут так, en plaisantant,
Лишь только pour passer le tems;
Там есть особы высших классов,
Они чуждаются запасов,
Они публично вопиют
Что все на ярмарке ничтожно,
Что закупиться невозможно,
Что сущих вздоров не найдут,
Они бранят и осуждают
Почти что каждый магазин,
Покупками обременяют
Московских опытных кузин;
Когдаж случается, порою,
В какой уезде им залетать,
Они