тишине произнес Тринадцатый, – он в этом конверте.
Одним из самых важных своих достижений Ментор Дион считал способность сохранять невозмутимость в любой ситуации. Он не паниковал, когда Совет объявил эвакуацию с Марса, не боялся адаптации к новой планете, сожалел только о том, что настоящие бумажные книги пришлось оставить в прошлом. Такой балласт на борту корабля не был одобрен Советом. Но ряды цифр, что были надежно спрятаны в конверте, отправленном в Совет, не шли из его головы. Он убеждал себя, что ему показалось, но чем больше думал об этом, тем больше уверялся в обратном. Память его не подвела. Никогда не подводила. Многие моменты из своей жизни он был бы не прочь забыть, но память услужливо воскрешала их, в страшных до зубного скрежета реалистичных ночных кошмарах, в минуты раздумий и отдыха. Он никак не мог забыть глаза младшей сестренки, какого-то чудного медового цвета, с каймой пушистых рыжих ресниц. Нита… Солнечная девочка, настоящий ангел, ее не стало вскоре после того, как они прибыли на Ластхоп. Он сам был тогда подростком, и не помнил подробностей. Чувствовал неотвратимость надвигающейся беды, в распределительном центре, где они ждали расселения, не отходил от Ниты ни на шаг. Ее потухшие глазки все еще улыбались ему, маленькая пухлая ручка безвольно лежала поверх выданного Советом серого одеяла. На маму было страшно смотреть, красные заплаканные глаза, осунувшееся лицо, узелки вен, проступившие на похудевших руках. Такой он ее никогда не видел. На Марсе мама была самым деятельным и жизнерадостным человеком, которого он знал. Папа смотрел на нее с нежностью и умилением, частенько подшучивая, что у него не двое детей, а трое – старшенькая девочка, средний мальчик и младшенькая Нита. Вся ее веселость улетучилась с неизвестной болезнью Ниты. Кажется, жизнь уходила по капле из них обеих, и вскоре у папы остался всего один ребенок – один сын. Дион вырос, доучился до звания Ментора, сам стал отцом и в память о сестре назвал свою дочь Нитой. За эту хрупкую рыжеволосую девчушку он готов был отдать свою жизнь, но Совет бы такая замена определенно не устроила.
– Доверить будущее человечества пятерке несмышленных подростков?! – гремел Девятый, – да вы верно умом тронулись!
В зале заседаний Совета несмотря на поздний час продолжались дебаты. Тринадцатый изложил свою теорию о составе исследовательской экспедиции, и теперь отбивался от шквала возмущенных выкриков и вопросов. Обстановка в зале заседаний была накалена до предела, но Тринадцатый на каком-то интуитивном уровне чувствовал, что маятник качнулся в нужную ему сторону. Нескольких членов Совета ему уже удалось убедить в своей правоте, недоставало нескольких голосов, чтобы решение было принято. В положительном исходе голосования Тринадцатый не сомневался. Во-первых, он не привык проигрывать, во-вторых, другого решения проблемы никто предложить не мог. Протестовали члены Совета уже больше по инерции, мысленно смирившись с инициативой Тринадцатого. Восемь за, пять против. Задокументировав это историческое решение