центральных улиц. Ненамного чаще попадались светофоры, а пересечь хотя бы одну широкую скоростную дорогу, как правило, требовалось. Что ж, приходилось, выкатив на шоссе колеса тачки, терпеливо ждать подходящего момента.
Завидев просвет в потоке несущихся мимо машин, таксист хватался за ручки и, словно бегун на старте, замирал в позе, исполненной крайнего напряжения. Выстрел! Качнувшись всем телом, он толкал тачку вперед и бегом, на одном дыхании, прокатывал ее через дорожное полотно.
Если у дороги был бордюр, задача усложнялась, но замбийских виртуозов дополнительные трудности не смущали. Достигнув препятствия, они стремительно разворачивали тачку на 180° ручками вперед и вытягивали ее за собой на обочину, прочь от опасного шоссе. На всю отшлифованную бессчетными повторами операцию уходила, от силы, пара секунд. Как при таких манипуляциях «таксистам» удавалось сохранять равновесие и не рассыпать груз – навеки останется их профессиональной тайной.
Причины, по которым замбийцы шли в водители одноколесного транспорта, не отличались от мотивов мобильных торговцев.
– Почти год был без работы, не мог никуда устроиться, жил впроголодь, вот и взял в руки тачку, – объяснил мне выбор нелегкого бизнеса Винсент Чанда.
Многие проделали тот же путь. Многие раскаялись в выборе.
– Два года назад, когда только начинал, дело было прибыльным, – говорил Чанда. – В удачный день зарабатывал по 20 долларов. К вечеру уставал, как вол, зато было приятно, что честно зарабатывал достаточно, чтобы быть независимым. Не то что теперь. Тачка чаще служит для отдыха, чем для перевозки товара.
Беседовал со мной Винсент, лежа в кузове тачки. Уютно устроившись, он коротал время в ожидании клиентов. Рядом в столь же непринужденных позах застыл еще десяток изнывавших от скуки «таксистов». Один слушал приемник, остальные, провожая взглядами прохожих, лениво перекидывались малозначительными фразами.
– Конкуренция усиливается с каждым днем, – продолжал Винсент. – Если так и дальше пойдет, придется заняться чем-нибудь еще.
По оценкам, только на рынке «Камвала», где трудился Чанда, действовало не меньше трехсот «таксистов». Говорили, что раньше между ними царили полное согласие и взаимопомощь, но в мою бытность в Замбии такие рассказы воспринимались как красивые легенды. Мушкетерский девиз «один – за всех, и все – за одного» был прочно забыт. Каждый греб под себя.
Борьба за клиентов, товары, места «парковки» обострялась, порождая громкие споры и отчаянную ругань.
– Слава богу, до драк и увечий пока не доходило, – уверял Винсент. – Покричим, потолкаемся и разойдемся с миром. – Но кто знает? На грани рукоприкладства бывали не раз.
Реальный дележ сфер влияния происходил в верхних эшелонах среди владельцев тачек. За право пользоваться одноколесным транспортом и Винсент, и другие ежедневно платили им примерно доллар. Когда клиент шел бойко, деньги представлялись небольшими,