Избранное. В 2-х томах. Том 2. Александр Малиновский

хотите станцует. И лучше меня.

      – Ты что, смеешься надо мной? Он же вечерник, ему семнадцать.

      – Ну и что?

      – А честь класса? Ведь ты же представляешь – на торжественном концерте весь наш класс.

      – Ну и что?

      – Как ты не понимаешь, это же праздничный концерт, посвященный седьмому ноября!

      – Ну и что, Лидия Николаевна, не буду я танцевать!

      – Скажи причину.

      – Мне разонравились танцы, – упирался Шурка.

      – Ты не можешь так говорить, ты не один, ты не вправе подводить коллектив.

      Уговоры ни к чему не привели, и на следующий день с утра Лидия Николаевна объявила Шурке, что его вызывает директор школы после первого урока. Шурку это не очень сильно напугало, он уже понял, что так просто его не оставят в покое. Очень не хотелось ему, чтобы вызывали в школу родителей: отец все равно не пойдет, а маму было жалко, ведь никто ничего не поймет.

      …Когда он вошел в кабинет директора, Николай Николаевич – большой, грузный со смешными длинными бровями, которые, как усы, торчали в разные стороны лица, – говорил по телефону. Когда закончил, сказал:

      – Ну как дела, народный артист?

      Шурка молчал.

      – Ну да, брат, – примирительно сказал директор, – я того, не остыл, не то говорю, не обижайся. Что молчишь, садись вот на стул.

      Шурка сел. «Он что, со всеми так? – подумал Шурка, – тогда что же его все боятся, он же все понимает и, по-моему, обо мне все знает, и про Верочку тоже».

      Зазвонил телефон, но Николай Николаевич трубку не взял.

      – Не дадут поговорить, понимаешь, вот дела.

      Шурка следил краем глаза за всеми движениями хозяина кабинета.

      То, что тот не взял трубку, ему понравилось.

      – Видишь ли, ты еще молодой, – он сказал молодой, а не маленький – это Шурка отметил. – Может, поймешь попозже – нельзя так пренебрегать коллективом, только свой каприз лелеять. Это тебе будет в жизни мешать, понимаешь? Ты что, вообще не будешь танцевать больше?