по фамилии Кондратенко. Когда начались репрессии, он уехал отсюда в Москву и даже прислал папе одно или два письма. Отец мой про него иронически говорил: «Кондратенко уверяет, что он сын бедного крестьянина и что в детстве был пастухом. Только откуда ж у него такой английский?» (Папа показывал Кондратенко английские книги по шахматам и тот их совершенно свободно переводил).
Он рассказывал папе: «Я сижу в степи, овцы пасутся рядом, а я учу английский язык». Даже я тогда понимала, что это очень мало похоже на правду. Уж очень он как-то держался… Не то что по-военному, это я у других людей видела. А как-то очень элегантно. Нравился мне Кондратенко…
Был замечательный шашист Плетнёв, которого я звала Плетнёфонька и очень любила. У него была только церковно-приходская школа, четыре класса. И вот папа в Свердловском саду (парк им. Свердлова, ныне Владимирский сад – Г.Д.) играет в шахматы и делает неправильный ход. Болельщики: «А, Сергей Павлович, ну что вы…» Папа, не поднимая глаз от доски, говорит: «Кто из вас без греха, пусть первый бросит в меня камень», – как сказал Карл Маркс.
Все промолчали, все боялись. И один простодушный Плетнёв с образованием в 4 класса, сказал задумчиво: «Это не Карл Маркс сказал…» (Смеётся).
Здесь был, говорят, способный поэт Николай Варламов. Когда у него не принимали к печати стихи (ну, слабые были), он писал: «перевод с татарского» и они проходили. Погиб на фронте. Я училась у его вдовы и мне очень нравилась его дочка Ира Варламова, сейчас она кандидат математических наук.
К маме ходили совершенно другие люди. Во-первых, естественно, женщины, интеллигентные. Одна потеряла мужа во время репрессий. У другой муж умер задолго до того – от туберкулёза.
Когда папа начинал петь, скажем, «Нас венчали не в церкви», мама умоляюще просила: «Пожалуйста, не пой». – «А почему? «Где поют, садись смелей, песен нет у злых людей…» Мама сердито: «У тебя слуха нет!»
При этом папочка мой абсолютно не чувствовал природу. Он выходил в палисадник, поднимал очки… Мама ему говорила: «Посмотри, какие цветы». – «Да… Это что, кактус?» И всё, на этом всё кончалось.
19 октября 1998 года. Наталья Сергеевна – А.С. Бутурлину в Москву.
Дорогой Александр Сергеевич!
Спасибо за поздравление, память и добрые слова – Вам и Галине Павловне. Письмо пришло в канун моего дня рождения, приняла его как дорогой подарок – весть от доброго, живого, тонкого и умного человека. Простите, что больше месяца не отвечала на Ваше письмо от 30.08.98 – получила его 12 сентября.
Всё время шла гнусная и низменная нервотрёпка, безденежье, «борьба за выживание» на бытовом уровне. Что может быть унизительнее? Вот и не получилось последовать совету любимого Б. Окуджавы: «Давай, брат, отрешимся, давай, брат, воспарим». Написать человеческое письмо – для этого и надо немного «отрешиться».
Что написать о себе? Как всегда, после дня рождения – хорошее настроение и приличное самочувствие. В этот день друзья, приятельницы и знакомые проявляют внимание, говорят хорошие слова, дарят подарки. Я же громко мурлыкаю (мурлычу?), как сытая