лейбой, отшил ее, признавшись в пылкой любви. По контракту же задача у меня была одна. Дабы избежать смерти, найти настоящую страсть. Увы, я ее не нашел… Вот и отыграл шулерским приемом. Признался во всепоглощающей тяги к самой матушке. Так сказать, дуриком выскочил из могилы.
– Как студентик втюхался! – подыграл мне джинн Ваня, мой старый добрый приятель.
– А раз любишь – женись!
– Вы о чем?
– Теперь у меня новое условие… Свежий контракт.
– С какой стати свежий? – заржала зебра Горбунок, провидец и корректор кармических столбов. Он лично отрихтовал кармы Спилберга… Мадонны… Тарантино… Мани Пугач… Фили Кроликова… Димы Баклана… Добрыни Михалковича…
Джинн яростно зашмалил «Беломор»:
– Объяснитесь, плиз.
Матушка Смерть села в облезлое кресло, элегантно перекинула длинные ноги:
– В первом контракте шла речь об истинной любви к хомо сапиенсу, а не к инфернальному существу, то есть, ко мне. Поэтому, вполне логично, за этим договором следует второй, уточняющий.
– И что же я должен делать? – сощурился я.
– Видишь, Юра, напротив твоего дома ресторан «Африка»? Ровно через три месяца, в 19.00, приведи туда на нашу свадьбу хотя бы одного своего однокашника.
– Это зачем? – заржала зебра.
– Во-первых, модно. Сайт есть такой. Повсюду братания и тусовки. А во-вторых, мы с ним обстоятельно побеседуем. Должна же я знать своего мужа? Детские страхи, подростковые сексуальные кошмары… Сможем ли мы с Юриком хоть пару часов рядком просидеть на свадьбе чин чинарем?
– Да я вам весь класс приведу!
– Ой, Юра, не говори «гоп»! – оскалилась Смерть. – Я ведь тебе поблажку даю… Целых квартал на поиски. Привести всего одного человечка… Вспомни, учился ты в элитной школе. Школе вулканологов! И почти все выпускники твоего класса, так удачно карта легла, стали звездами. В бизнесе и политике, в искусстве и науке… И вообще, после окончания школы прошло 20 лет. Захотят ли они с тобой сесть за один стол? Время меняет людей… Порой жутко.
– А почему именно через квартал? – копытцем порыл Горбунок.
– Через три месяца и сутки я превращусь в зеленого пупырчатого дракона, такого, что вздрогните. Такова моя планида! Какая уж тогда семейная жизнь?
– Ну, допустим, – джинн пыхнул папиросой. – И что же, в первую брачную ночь, вы будете с Юриком жить как жена?
– Как? И, главное, чем? Мое анатомическое строение от вашего, увы, отлично, – озорно рассмеялась матушка. – Так, развлекусь, перед метаморфозой… Потешу самолюбие. Вроде вашей звезды Машки Пугач… Хотя, если ты Юра питаешь нежные чувства к драконам…
– Ага… Понятно… – сурово нахмурился я. – Но что я выиграю от этого торжества?
– Станешь бессмертным, дурачок. Типа Горца! – Смерть фокусническим движением достала из-за пазухи контракт. – Тут все буква к букве начертано.
Я трепетно взял глянцевый папирус:
– Такой мелкий шрифт… А сочинено густо.
– Могу озвучить в кратких чертах, – осклабилась Смерть. – Нельзя привораживать однокашников средствами магии. Сплошь реализм! Так что, Ваня, забудь о личных чудотворных кирзачах.
– Совсем? – поперхнулся джинн дымом.
– Приход одноклассника в ресторан «Африка» должен быть чистым. Никакого колдовского насилия над психикой. Никакого подкупа. А так, ради бога, крутись на своем сапоге. Получай дивные бонусы. А Горбунок пусть от души рихтует кармические столбы. Ну все… Заболталась. До встречи ровно через три месяца. В ресторане «Африка». Не опоздайте!
Смерть с солдатской сноровкой зачехлила бритвенноострую косу и вымахнула вон через… закрытую форточку.
1.
– У меня есть деловое предложение, – сразу после исчезновения матушки заржал Горбунок. – Юре нужно посетить свою альма-матер. Так сказать, оживить чувства. Припасть к истокам.
– Мудро! – пыхнул джинн «Беломором». – Дома и стены помогают.
И Ваня свершил на кирзаче балетный пируэт.
Вы никогда не бывали в своей школе 20 лет спустя? Сокрушительные ощущения! Врагу не пожелаешь. Сразу возникли картины сгинувшего детства. Здесь, под этой развесистой липой (или уж выросла другая?) впервые поцеловался. Рядом с этой уборной метелился с яростью, вся крахмальная рубаха в крови. В этом спортивном зале с пыльным потолком поставил рекорд школы по скоростному лазанию по канату. В той концертной аудитории дремал под мажорные советские песни. Что говорить?.. Там был феерически обнадежен… Здесь дико огорчен, хоть лезь в петлю.
– Ну как, Юрик? – скосился джинн. – Пробрало?
– Жутковато… Будто мертвецы поднимаются из могил. А в башке, знаешь, бьющая на слезу песенка: «Когда уйдем со школьного двора под звуки нестареющего вальса…» Бред какой-то!
– Козлик! Ты? – раздался вдруг крик из глубины гулкого коридора.
С бутылкой