моментах. Это, прежде всего, просто неописуемая красота природной панорамы. Яркое солнце освещало хрустально-белое великолепие заснеженных гор. Снег искрился, поражая своей белизной, деревья стояли покрытые снежной одеждой. Внизу, уменьшившись существенно в размерах, в прозрачном воздухе смотрелся, как на ладони, игрушечный поселок, из которого мы вышли пару часов назад, а струйки дыма из труб делали картину ну просто нереальной.
По мере подъема вверх дышать становилось все труднее, чувствовалось разряжение воздуха. Чаще вынуждены были останавливаться, делая передышки. Последняя сотня метров особенно запомнилась своей непредсказуемостью. Посмотрев вверх, видишь край скалы, значит, впереди за ним должна начаться плоская часть горы. Напрягая последние силы, карабкаешься к спасительному краю – вот, наконец, и он! Выпрямляешься и с ужасом видишь, что в нескольких метрах от края преодоленного подъема начинается еще один подъем. Первая мысль: все, сил больше нет, и этот неожиданно возникший подъем точно не возьму. Но местные офицеры продолжают движение, и замполит, стиснув зубы, плетется за ними – деваться некуда, надо идти. И вот, наконец, перед нами ровная площадка. Откуда берутся силы, не знаю, но мы уверенным шагом идем к присыпанным снегом зданию казармы и нескольким офицерским домикам. Замполит на ходу отдает команды. Мы много времени потратили на подъем, а у нас впереди встреча Нового года с личным составом части. Конечно, подъем нам дался нелегко, но мы не были подготовленными альпинистами, да и форма у нас была далеко не альпинистской: сапоги и шинели – не лучшее снаряжение для передвижения в горах.
В десть часов вечера в большой казарме собрался весь небольшой гарнизон части: офицеры, сержантский и рядовой состав, жены и дети офицеров. Казарму не узнать – ее превратили в уютный уездный театр. Хочу сказать сразу: подобных представлений в своей жизни я больше не встречал. Длилось это действо более трех часов. Это была феерия, созданная руками вот этих скромных тружеников, заброшенных рукою обстоятельств высоко в глухие горы. Вы бы посмотрели, сколько и каких костюмов они наделали своими руками, какой репертуар они нам предложили: танцы, песни, юмористические рассказы, розыгрыши, викторины – всего и не перечислишь. Без всякого преувеличения могу сказать: я был потрясен, и как-то сама собой родилась мысль, что это очень хорошее вознаграждение за адские муки при восхождении на гору Пирсагат.
Уезжали мы на следующий день второго декабря, и провожал нас тот же лейтенант с двумя собаками. Немного о собаках. Всего в части было три собаки, все немецкой породы и подарены были пограничниками совсем щенками. Они по гарнизону разгуливали свободно, знали всех «своих» – и солдат, и офицеров. Несколько раз я попадал в ситуацию, когда какой-нибудь пес, наевшись, разваливался прямо на протоптанной в снегу дорожке и все проходящие вынуждены были перешагивать через него. Стоило мне подойти и занести ногу, чтобы перешагнуть через собаку, она начинала грозно