История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Закавказье. Том 2
моего? – перебивал еще более удивленный мальчик.
– Так, твоего, – спокойно отвечал аталык. – Отец твой знает правила горского воспитания, помнит, что сегодня шестилетие его сына, и прислал ему винтовку, пару пистолетов, кинжал, шашку и чистокровного карабахца.
С этими словами аталык показывал ребенку все вещи и коня, присланного ему отцом. Молодая кровь кипела в жилах горца; он с охотой учился стрелять, крепко держаться в седле, управлять бешеным конем – все это его тешило, занимало его. Воспитатель учил его не терять напрасно пороха и стрелять без промаха. От забав и легких занятий аталык переходил к более трудным, и мальчик мало-помалу втягивался в суровую и полную лишений жизнь горца.
Часто, в самые темные и ненастные ночи, аталык будил своего воспитанника, накидывал ему на плечи бурку, пристегивал кинжал, а за плечо винтовку и уводил из сакли.
Взявшись рука за руку, молча взбирались они на скалы и проходили по краям бездны. Ветер, волнуя потоки на дне мрачной пропасти, свистал вокруг путников; густой мрак ночи изредка прорезывался ярким лучом молнии и на мгновение освещал окрестность; тогда усталые и измученные, но добровольные скитальцы отыскивали удобное место, расстилали бурки и кидались на свою постель. Но и тут аталык не давал заснуть утомившемуся юноше.
Под свист ветра, вой шакалов и шум катившихся в пропасть камней он рассказывал воспитаннику страшную историю кровной мести или о каком-нибудь привидении, бродящем с незапамятных времен по окружным скалам и нападающем на поздних путников. Докончив свой рассказ, аталык подымался сам с постели и подымал своего молодого товарища.
– Ну, теперь веди меня домой, – говорил он мальчику, накидывая на плечи его бурку, – старайся, привыкай во тьме ночи найти тропинку…
Хороший аталык, приучив мальчика взбираться по ночам на крутизну скал, отыскивать, по признакам, верную тропу над разверстыми пропастями и не страшиться ни воя шакала, ни отдаленного смеха и говора, не кончал еще тем воспитания. С достижением двенадцатилетнего возраста он отправлялся вместе с воспитанником в наезды.
– Едем совершенствоваться, – говорил он, передавая ему новую черкеску, присланную отцом.
В одно утро, заседлав и накормив коней, взяв патронов и горсти три проса, что составляло весь запас съестных припасов, всадники оставляли саклю. Они отправлялись на жизнь скитальческую, жизнь абреков, полную всевозможных лишений. Питаясь тем, что бог пошлет убить в лесу, отдыхая под дождем и на мокрой земле, встречаясь с различного рода опасностями и хищниками, добровольные изгнанники из родного края проводили иногда в таком странствовании целые годы.
По понятию абазин, дитя, отданное на воспитание, до совершеннолетия не должно знать своих родителей и близких родственников, а отцу и матери приласкать его считается большим неприличием и даже пороком.
Отданный на воспитание мальчик оставался в чужом доме до четырнадцатилетнего возраста и затем, с разными церемониями, возвращался в дом родительский.
Проведя