преследует корыстные интересы. План Шона решает эту проблему. Шикарный частный ретрит в арктическом великолепии – кто не захочет оказаться там? Кто не поддастся обаянию этих мест?
Шон уставился на Тома. Он убеждал продавцов лучше, чем это мог бы сделать сам Шон. Вот так шоумен – Шон восхищался Томом. Нет, не шоумен, ведь каждое слово им было сказано от души. Том сделал защиту окружающей среды делом всей своей жизни, у него были переломы и шрамы, его сажали в тюрьму за верность идее, и потому перед ним преклонялись тысячи людей. Он вложил в это все свои деньги, несмотря на то, что его семья пыталась воспрепятствовать этому; Шон вспомнил, что слышал об этом.
– Я сыт по горло рвущими рубаху либералами, кричащими о полярных медведях. Я хочу, чтобы самые алчные, беспринципные, ограниченные, эгоистичные политики и плутократы, каких мы только найдем, останавливались в том месте, которое Шон обустроит на берегу Мидгардфьорда. В Арктике есть нечто такое, ради чего люди снова и снова рисковали своей жизнью, – она показывает вам вашу душу, даже если вы считаете, что у вас ее нет. Я наивный человек – все еще верю, что можно достучаться до людей через их сердца. Но я стреляный воробей и знаю: громче всего говорит личная выгода. План Шона учитывает и то и другое. Поэтому я говорю, что моя основная позиция все та же: в Арктике больше не должно быть никаких разработок. Но поскольку это уже вовсю происходит, поскольку летний морской лед уже пропал – на двадцать лет раньше официальных прогнозов, и поскольку Арктика открыта для всех, кто бы что ни говорил, давайте вмешаемся и попытаемся добиться, чтобы разработки приносили наименьший вред природе, будем защищать жизнь в этой хрупкой, прекрасной и уязвимой экосистеме. Если мы потеряем ее, то уже не вернем.
Том зашел за спину Шона и положил руки ему на плечи.
– Я знаю своего друга и доверяю ему. Словом, если вы не можете побить их, объединяйтесь с ними.
И он снова сел на место.
Долгое время никто не мог сказать ни слова. Атмосфера изменилась. Адвокат и бухгалтер уставились на Тома с тем выражением благоговения, которое Шон уже видел на лицах людей. Лэптоп Могенса Хадбольда пискнул один раз, второй, третий, четвертый, и все стали приходить в себя. Хадбольд взглянул в сторону каминной полки и махнул рукой. Только тогда Шон заметил крохотную камеру, спрятанную в цветах.
– Да, – кивнул Могенс Хадбольд, – прошу прощения, что не сказал вам, но наша встреча транслировалась по интернету. Члены семьи хотели присутствовать, только дистанционно. – Он рассмеялся. – Иногда я сомневаюсь, доверяют ли они мне?! Нет-нет, это чтобы они наверняка могли составить свое собственное мнение.
Он повернул экран лэптопа к Шону и Тому, и те увидели сразу несколько окошек с лицами членов семьи Педерсен.
– Это было очень впечатляюще, – прозвучал женский голос с экрана. – Мы дадим вам знать. Takk[10], Могенс.
Хадбольд ответил что-то скороговоркой на норвежском и закрыл лэптоп.
– Мистер