Никарету за груду аккуратно сложенных мешков и опрокинул на палубу. Задрал свой хитон и обнажил орудие, при взгляде на которое Никарету едва не стошнило.
За свою не слишком долгую жизнь она уже успела узнать мужчин – кто-то брал ее силой, кому-то она отдавалась с охотой, – однако ни у кого из них не было такого уродливого, мозолистого пеоса[7], покрытого рубцами от едва заживших язв!
Мало того что ее отверг Яннис – она станет добычей этого убогого насильника, который, может статься, заразит ее какой-нибудь гнусной хворью[8] – из тех, о которых с ужасом рассказывали служанки Зенэйс?!
Никарета, не сдержавшись, с отвращением плюнула на мужской отросток – и чуть не расхохоталась при виде того, как мгновенно он увял. Только что была дубинка – теперь хилая травинка, как поется в одной смешной песенке, которую Никарете приходилось слышать на берегах родного Скамандра…[9]
Однако Колоту, похоже, вовсе не было смешно.
– Ах ты ламия, дочь тьмы! – взревел он. – Проклятое чудовище из тех, кто похищает мужскую силу! Только ламия обращается красавицей, перед которой не может устоять ни один мужчина, а ты… чем ты меня соблазнила, пакость? Каким колдовством?!
– Я и не собиралась тебя соблазнять! – зло ответила Никарета. – Ты мне и даром не нужен, чернобородый сатир![10]
Сказав это, она тотчас раскаялась, что зря обидела сатиров сравнением с таким отвратительным существом, каким ей показался Колот, однако тот, похоже, думал иначе и обиженным счел именно себя. Не говоря ни слова, он размахнулся, чтобы ударить Никарету прямо в лицо, но она успела чуть отвернуться. Удар пришелся в висок, и девушка, лишившись чувств, рухнула навзничь.
Колот приподнял ее и поволок было по палубе, чтобы перевалить через борт и выкинуть в море, однако в это время с пристани раздался зычный окрик:
– Эй ты, отродье старой вонючей козы! Что ты там делаешь? Почему прекратил погрузку?!
Колот так и завертелся на месте, узнав голос капетаниоса, который был весьма скор на расправу. Мало того что отведаешь палок, так еще и прогонят с галеры. А ведь это плавание сулило отличный заработок! И все потерять из-за какой-то рыжей дурочки – да еще, может статься, лишиться своего дорогого дружка, хоть и изрядно покалеченного чрезмерным употреблением, но все же продолжавшего оставаться гордостью Колота и служившего ему верой и правдой! Кто знает, может, правду болтают, будто слюна рыжих девок ядовита?
О милосердные боги, а ведь не далее, как вчера, одна рыжая в придорожной харчевне как раз делала Колоту восхитительную пипу…[11] Что, если и ее слюна была ядовита?!
Мысли так и метались в голове, и перепуганный Колот не сразу обрел дар речи вновь.
– Я просто перекладываю мешки получше, капетаниос! – наконец крикнул он хрипло. – Несите, несите груз, чего стали, лентяи?! – грозно заорал он на носильщиков.
Мостки снова начали гнуться и дрожать под тяжелыми шагами, а Колот проворно