меня, и её ответ меня разозлил не на шутку.
– Да кому она нужна, мать-одиночка? – ехидно – унизительно, сказала она.
Мне вот интересно, она меня этим унизить хотела, или оскорбить? Не хочется её огорчать, но у неё ничего не вышло! Но и смолчать я не смогла, нечего трогать мою семью!
– Ну, я хотя бы мать! – так же ехидно ответила я.
Это был камень, в её огород.
Она не может быть матерью. В своё время неудачно сделала аборт. Теперь не может иметь детей. Именно по этому поводу её бывший муж и подал на развод. Он хотел наследника, а она ему за пять лет так и не смогла родить. Вот он и потащил её по клиникам, где и узнал о диагнозе. Ох, какой тогда был скандал!
Маринка в шоке смотрит на меня, хватая ртом воздух.
Не ожидала от меня такого ответа? Привыкла, что я всегда молча терплю её издёвки. Да терплю! Но если дело касается моей семьи, я молчать не буду!
Дмитрий удивлённо перевёл взгляд с меня на сестру, но смолчал. Хватило на это ума, и ладно!
– Извините, но мне нужно идти. Приятно вам провести время. – хорошо поставленным профессиональным голосом сказала я.
Не дожидаясь от них никакой реакции, я развернулась на каблуках. И тут же лицом к лицу столкнулась с управляющим.
– Вероника Андреевна, там в вашем кабинете сын. И он в весьма… неприглядном виде. – тихо сказал управляющий.
– Что опять?! – возмущённо воскликнула я.
Получилось у меня это чересчур громко, и рядом стоящие гости обратили на нас внимание. Я, послала им виноватую улыбку, и снова посмотрела на управляющего.
– Да. – тихо ответил управляющий.
– Какие-то проблемы. – неожиданно спросил Димитрий у меня за спиной.
Я повернулась к нему, с серьёзным выражением лица. Старалась, чтобы ни одна эмоция не проскочила на моем лице. Чтобы не дай боже, он о чём-то догадался!
– Нет, спасибо! – как можно холоднее ответила я ему.
Потом повернулась к управляющему, и как можно тише сказала.
– Отправь, кого-нибудь на кухню, и скажи, пусть принесут в мой кабинет пакет со льдом.
Дальше, не оглядываясь, я пошла прямиком к своему кабинету, где ждёт меня сын.
Перед дверью в кабинет я остановилась, стараясь успокоить своё взволнованное сердце. Я сосчитала до десяти и сделала пару глубоких вдохов.
Каждый раз, когда видела Диму с синяками или ссадинами, сердце замирало от страха. Сколько раз это уже происходило? И не счесть! Но для меня каждая его рана отдаётся такой невыносимой болью в груди, что выть хочется. Собралась с силами, ещё раз выдохнув, я открыла дверь, и неспешно прошла в кабинет.
Дима сидел в одном из кресел, словно маленький взъерошенный воробышек. Поникшие плечи, и опущенная голова, давали понять, что свою ошибку он уже осознал.
Я подошла, и опустилась прямо на колени перед ним. Аккуратно обхватила руками его голову, и приподняла так, чтобы видно было лицо. Шумно выдохнула. Никогда, наверное, к этому не привыкну. Глаз своих он не поднял. Стыдно! А я смотрю на его разбитую губу, ссадину на щеке, и наливающийся